Горстка людей осталась стоять на ледяной поверхности.
– У нас получится! Их помощь нам не нужна! – с ожесточением произнес Кит, в упор глядя на своих более взрослых товарищей.
Вуди тут же согласно закивал головой.
И только сейчас Майла обратила внимание на более красные, чем обычно, глаза подростка. Похоже, любовь Кита пыталась переродиться в нечто другое. Священную ненависть, жажду действия, фанатизм… Кто знает…
Но в его глазах не было ни слезинки. Они только горели неким удивительным, всепожирающим пламенем.
– Не стоит, Кит… – Майла попыталась по-дружески похлопать подростка по спине.
Но Кит тут же увернулся и оскорблено выпалил:
– Мне нет дела ни до чьей жалости! Это вас надо жалеть за нерешительность! Вы сами боитесь выбранного пути! Думаете, я не вижу? Трусливо поджимаете хвосты, вместо того чтобы сражаться! Боитесь, что не осилите, боитесь, что не успеете… Боитесь! Постоянно боитесь!
Все нерешительно застыли на месте. Такая неожиданная перемена Кита повергла присутствующих в шок.
– Никто и не говорит о жалости, – попыталась ответить Мэри-Энн.
А Вуди принялся хохотать. Теперь удивился Кит. Но Вуди не заставил всех долго размышлять над причинами своего веселья.
– Ведь ты утверждал, что она человек! – воскликнул подросток возбужденно. – Всезнающий Кит! Гениальный Кит! Самый талантливый! Сердце сыграло с тобой злую шутку! Тинка – инопланетный шпион, оборотень! Вот, кого ты обожал!
Лицо Кита тут же исказилось, и он в ужасе попятился.
– Почему ты смеешься? – прошептал он непослушными губами.
– Здесь действительно нет ничего смешного! – строго одернул подростка Атис.
Тонни, Крик и Мэри-Энн дружно закивали в знак согласия.
– Да кто ты?! – продолжал навзрыд хохотать Вуди. – Кто ты, Атис, чтобы мне указывать, что смешно, а что нет? Сначала свою жену прошляпил, потом звание главы отряда! Ты же неудачник! Не смейте меня учить! Все вы…
Ледяной воздух севера разрезал звук оглушительной пощечины.
А рядом с парнем уже стояла Майла и потирала занывшую от увесистой оплеухи руку. Вуди с багровеющей щекой лежал на снегу.
– Тебе уже лучше? – ледяным тоном поинтересовалась девушка.
Вуди нерешительно затряс головой и оглянулся на своего прежнего товарища Кита.
– Не знаю, с чего я так… развеселился… – ответил Вуди вяло после небольшого раздумья.
Остальные заторопились к входам в подземный Дом.
– Я уже ног под собой не чувствую, – недовольно заметила Рыжая Мэри.
В эту ночь Майле совсем не спалось. Это была их последняя ночь перед переселением. Последняя ночь перед длительной и важной работой…
Вив шумно заворочалась на соседней постели. Потом встала и в неясном свете ночника посмотрела на подругу.
– Ты ведь тоже не спишь? – произнесла она тихо.
Майла без тени сна на озабоченном лице присела на подушках.
– Я думала, ты спишь, – ответила она подруге. – Не хотела будить…
– Переживаешь из-за той склоки наверху? – поинтересовалась Вив. – Или просто думаешь о планах?
Майла невесело ухмыльнулась.
– И из-за той сцены тоже, – со вздохом ответила девушка. – Такими словами просто так не бросаются. Они, как зерна. Стоит бросить – и они попадают в благодатную почву… Мы их почва, измученная подозрениями, недоверием, мелкими склоками… Рыхлая, вязкая…
– Глупости, – Вив поспешно отмахнулась. – Атис не настолько глуп, чтобы обидеться. Да и с Кита и Вуди скоро схлынет. Перенервничали парни… Понятно. Кто же знал…
– Атис уже косо смотрит на Крика, – всплеснула руками Майла. – А тот после заточения словно помешался. Так и норовит кого-нибудь задеть. Мэри замкнулась. Тонни недоволен изоляцией Руппи. Кит разругался с Вуди в пух и прах…В общем – изумительное единство коллектива… Вив, мне кажется я сойду с ума!
Майла печально посмотрела на подругу.
– Что-то мы растеряли… Когда шли сюда, были одним коллективом с одной большой, надеждой целью! А теперь, когда мы совсем рядом, все словно рушится! И что самое отвратительное, у меня нет даже приблизительного представления, как исправить положение!
– А при всех ты такая сдержанная, такая уверенная, – заметила подруга. – Мне, кстати, рассказывали, как ты пощечину тому сопляку влепила! Правильно сделала! Еще молоко на губах не обсохло, а он усмехаться вздумал. Ох! Надо тебе было ему и вторую щеку разукрасить!
