Но старик словно не слышал его.
— На прошлой неделе, — продолжил он, нервно жестикулируя, — накануне твоего приезда я по просьбе министра сельского хозяйства беседовал с фермерами из Луцелии. И, ты знаешь, этот сброд рассмеялся мне в лицо, когда я сказал, что в этом месяце мы увеличим Зеленую зону на десять тысяч гектаров. Они сослались на тебя, сообщив, что даже ты в это не веришь! Теперь я понимаю, почему они так говорят. Да уж! Марш на Запад!
— Вы же видели доклады из Байи, — произнес Жуан. — Там работали специалисты из МЭО.
— МЭО? Этот скользкий китаец, чья физиономия не выражает вообще ничего? Он гораздо хитрее, чем самые хитрые пройдохи Байи. А эта его новая докторесса, которую он повсюду посылает все разнюхивать и выведывать! Его мать всех святых! Его мисс безупречность! Так он о ней отзывается. А ты знаешь, что о ней говорят другие? Я тебе расскажу. Вчера я слышал…
— Я не хочу это слушать!
Старик, замолчав, уставился на сына:
— Вот как!
— Что вы имеете в виду? — спросил Жуан.
— То самое и имею! — отозвался отец.
— Она очень красивая женщина!
— Я это слышал. И многие мужчины отведали этой красоты, как они утверждают.
— Я вам не верю!
— Сын мой! Послушай старого человека, чей опыт стал основой его мудрости. Это опасная женщина. Телом и душой она принадлежит МЭО, организации, которая постоянно вмешивается в наши дела. Ты же — известный специалист, мастер своего дела, чьи успехи способны вызвать самую черную зависть. Об этой женщине говорят как о докторе энтомологии, но, по сути, она — профессионал слишком широкого профиля, и некоторые из ее профессий…
— Прошу вас, отец! Я не желаю этого слышать.
— Как угодно!
Жуан помолчал и произнес:
— Предполагается, что вскоре она приедет сюда, и мне не хотелось бы, чтобы ваше отношение к ней…
— Она может и отложить свой визит к нам, — сказал префект.
Жуан внимательно посмотрел на отца:
— Почему?
— В прошлый четверг, как раз на следующий день после твоей битвы с чудовищами в Байи, ее отправили в Гояс. То ли сразу ночью, то ли утром, это неважно.
— И что?
— Ты, конечно, знаешь, зачем она туда поехала. Слышал истории о секретной базе бандейрантов. Она должна была влезть в эти проблемы и привезти полную информацию. Но вот неизвестно, жива ли она.
Жуан резко вскинул голову.
— Это как?
— В штабе МЭО в Байи говорят, что она… опаздывает. Вероятно, что-то произошло. И теперь великий и могучий Трэвис Хантингтон Чен-Лу сам отправляется туда, чтобы разыскивать свою докторессу-энтомолога. Что ты по этому поводу думаешь?
— Похоже, он очень привязан к ней. Я видел их вдвоем в Байи. Однако эта история о…
— Привязан? Да уж, лучше не скажешь.
— Вы все видите в дурном свете, отец, — заметил Жуан и глубоко вздохнул.
Душа его наполнилась щемящей пустотой при мысли, что эта прекрасная женщина — воплощение истинной красоты — может лежать мертвая или изуродованная, в глуши, где способны жить лишь чудовища, для которых джунгли — дом родной.
— Надеюсь, ты не собираешься отправиться на поиски?
Жуан не обратил внимания на отцовскую колкость.
— Отец! Мы обязаны сделать перерыв и понять, что идет не так. До этого возобновлять работы — преступление.
— Если ты такое говорил в Байи, то я не могу винить их в том, что они обратили свою ненависть на тебя, — усмехнулся префект. — Наверное, эта толпа…
— Вы же знаете, с чем мы столкнулись на площади!
— Все это ерунда. Но ерунда — вчерашняя. Ты должен остановиться. Я запрещаю тебе нарушать возникшее равновесие. Это — приказ.
— Люди уже ни в чем не подозревают бандейрантов, — с горечью сказал Жуан.
— Некоторые подозревают, и подозревают именно тебя. Полагаю, у них есть все основания — достаточно послушать то, что ты мне тут наговорил.
Жуан разглядывал сверкающие мыски своих сапог. Эта сияющая чистотой поверхность — символ жизни его отца.
— Жаль, если я вас расстроил, отец, — произнес он. — Порой я сожалею, что мне пришлось стать бандейрантом, но… — Жуан пожал плечами и продолжил: — Но, не будучи одним из них, как бы я узнал о том, про что вам рассказал? Правда заключается в том…
— Жуан! — Голос отца задрожал. — Ты смеешь сидеть здесь и объяснять мне, каким образом позоришь честь нашей семьи? Разве ты не помнишь клятву, которую давал, когда вступал в ряды братства бандейрантов?
