Генри добавил еще две колонки.
— Расходы — 89 долларов 61 цент. Зарплата за вычетом налогов — 82 доллара 25 центов. Дебетовый остаток — 7 долларов 36 центов. — У Генри начался нервный тик.
Клер собиралась заговорить, но слова застряли у нее в горле. Все дело было в колонке Джоди. Без нее они могли бы получать хоть какую-то прибыль и покупать детям приличную одежду… Клер выбросила эти мысли из головы.
Генри откашлялся.
— Клер… — начал он.
— Нет! — вскрикнула Клер. — Нет, Генри! Может быть, ты потерял надежду на выздоровление Джоди, но я нет. Я не собираюсь отдавать моего ребенка на попечение государства. Она нуждается в семье — в любви и помощи, которые мы можем давать ей, — и, возможно, когда-нибудь… Лучше мы расстанемся с телефоном или с телевизором. Через несколько месяцев тебе должны повысить жалованье. Мы как-нибудь продержимся.
— Кто говорит о том, чтобы отослать Джоди? — Голос Генри звучал очень странно, и Клер почувствовала озноб. — Речь не об этом, Клер.
— Тогда о чем? Я поняла, что что-то не так с той минуты, как ты пришел.
— Сегодня Талли звонил мне в офис.
— Талли? — Клер сидела неподвижно. В прошлом году, когда Джоди понадобилась вторая операция, а они использовали все, полагающееся им по страховке, Генри пришлось обратиться к ростовщику. — Что ему нужно?
— Не знаю. — Генри потянулся за сигаретами, но вспомнил, что уже выкурил дневную норму, и сунул пачку в карман. — Он только сказал, чтобы я пришел к нему в контору завтра в семь вечера.
— Но ты ведь выплатил ему проценты за прошлый месяц. Или… нет?
— Конечно выплатил!
— Тогда почему…
— Говорю тебе, не знаю!
Господи, подумала Клер, только не теперь! Поднявшись, она подошла к Генри и положила красные потрескавшиеся руки на его худые плечи.
— Не волнуйся, дорогой.
— А кто волнуется? — Но Генри не мог справиться с тиком.
* * *
— Садитесь, Уиттер. — Талли указал на единственный свободный стул в темноватом помещении. Он перелистывал досье Генри, лежащее на его столе.
Генри сел. В комнате не было ничего, кроме старого письменного стола, вращающегося кресла, которое занимал Талли, шкафа с документами, большой металлической корзины для мусора и «стула для клиентов», тем не менее она всегда казалась переполненной. Все выглядело старым, дешевым и потертым, как сам Талли. Ростовщик был тощим субъектом с глазами, похожими на ржавые стальные бритвы.
— Отличное досье, — сказал Талли, отодвигая его в сторону.
— Я стараюсь производить выплаты своевременно. — Генри думал о пропущенных ленчах, сигаретных рационах, попытках Клер экономить на всем, залатанной детской одежде и ощутил приступ гнева. — Что вам нужно, мистер Талли?
— Весь долг, — равнодушно ответил Талли.
— Весь… — Генри приподнялся со стула.
Ростовщик откинулся на спинку вращающегося кресла, издавшего неприятный скрип.
— Можно сказать, я переутомился и ухожу на покой. Поэтому собираю долги. Очень сожалею.
— Но когда я брал ссуду, мистер Талли, вы заверили меня…
— Давайте обойдемся без этого. — Талли достал из папки несколько бумаг — его взгляд стал смертоносным. — Здесь условия возврата долга, приятель. Хотите их прочитать?
Генри прекрасно знал эти условия. Но в прошлом году он подписал бы что угодно, так как занял все, что мог, в легальных кредитных учреждениях и Талли был его последней надеждой.
Ростовщик зажег большую сигару.
— У вас есть сорок восемь часов, чтобы вручить мне чек на 490 долларов.
Генри прижал палец к лицу, пытаясь унять тик.
— У меня нет этих денег, мистер Талли.
— Займите их.
— Не могу. Я больше не в состоянии лезть в долги. У меня дочь-инвалид — операции, терапевт, приходящий ежедневно…
Ростовщик взял острый нож для вскрывания писем и начал чистить им ногти.
— У вас свои неприятности, Уиттер, а у меня свои. Приходите сюда с чеком в четверг в девять вечера, или я приму меры.
Генри вышел, шатаясь.
* * *
В четверг вечером Эллери смотрел по телевизору «Позднее шоу», когда в дверь позвонили. Он открыл дверь, и женщина в поношенном суконном пальто, накинутом на домашнее платье, буквально упала в его объятия. Ее глаза дико блуждали.
— Мистер Квин? Я Клер Уиттер — миссис Генри Уиттер. Я живу неподалеку — оставила детей с соседкой — и всю дорогу бежала. Говорят, вы помогаете людям, попавшим в беду…
