* * *
Телефон зазвонил, как только Эллери наклонился, чтобы расшнуровать ботинки.
— Это тебя, — окликнул инспектор Квин из соседней спальни.
— Без четверти двенадцать? — Эллери снял трубку параллельного аппарата. — Да?
— Эллери? Это Модеста Райан.
— Модеста! — Эллери машинально поправил галстук. Он знал Модесту не первый год, но каждый раз, когда звучал ее голос, ему казалось, что это впервые. Сегодня в нем слышалась легкая дрожь. — Что-то не так?
— У меня неприятности, Эллери, — прошептала она. — Не могли бы вы сразу приехать ко мне домой? Пожалуйста!
— Конечно. Но какие именно неприятности?
— Я не могу говорить. Я не одна…
— Это связано с браком?
— Да, сегодня я приняла решение. Выдала увольнительные двум другим. Но поторопитесь!
— Подождите, Модеста. Просто скажите, кто с вами…
Но на другом конце провода уже положили трубку.
Эллери схватил плащ и выбежал из дому.
Улицы походили на пустые реки, и он мчался на восток, к Центральному парку, оставляя за собой кильватер, как мощный глиссер. За несколько минут Эллери пересек парк, Пятую авеню и Мэдисон-авеню, а еще через минуту сворачивал с Парк-авеню на одну из восточных восьмидесятых улиц с односторонним движением, ища сквозь залитое водой ветровое стекло место для парковки.
Насколько можно было видеть, машины стояли у обочин бампер к бамперу.
Эллери поехал дальше, с трудом сдерживая нетерпение. В Нью-Йорке всегда так — невозможно припарковаться, особенно когда спешишь. А если к тому же идет дождь…
Здание «Афиния-Апартментс» находилось в северовосточном углу, возле Мэдисон-авеню. Разглядев между углом и навесом над парадным входом «Афинии» пустое место, Эллери нажал на газ, но, подъехав, увидел знак «Парковка запрещена» — это была автобусная остановка. Пришлось возвращаться на Мэдисон-авеню и огибать квартал, но и там обочины были заняты. Вне себя от беспокойства, Эллери опять свернул на улицу Модесты.
Одному Богу известно, что там произошло, сердито думал он. Его одолевало искушение припарковаться на автобусной остановке, но семейное уважение к закону и перспектива провести полдня в дорожном суде удержали его.
Чуда не произошло — на улице Модесты по-прежнему не было места для парковки. Эллери со стоном вновь свернул на Мэдисон-авеню.
«Последний раз катаюсь на этой карусели, — мрачно пообещал он себе. — Должно быть, Модеста думает, что я приеду на вьючном муле. Припаркуюсь рядом с другой машиной».
Во время предыдущего проезда Эллери заметил одну неправильно припаркованную машину. Между «Афинией» и соседним домом три автомобиля стояли в ряд, а четвертый — с номерным знаком доктора медицины — параллельно среднему.
Эллери, двигаясь от Парк-авеню к Мэдисон-авеню, собирался затормозить позади машины врача, когда две молодые пары выбежали из жилого дома в юго-восточном углу, зашлепали по лужам в сторону «Афинии» и вскочили в первый из трех припаркованных автомобилей.
— Ура! — мрачно буркнул Эллери и, когда автомобиль тронулся, метнулся мимо параллельно припаркованной машины и втиснулся на свободное место возле навеса.
Пять минут первого ночи! Он потерял десять минут в поисках места, но ему наконец повезло.
В два прыжка Эллери очутился под навесом и вбежал в вестибюль, стряхивая воду с шляпы. В вестибюле было темно. Очевидно, полуподвал затопило, вызвав короткое замыкание.
— Портье! — крикнул он в темноту.
— Иду. — Зажегся фонарик и начал приближаться к нему. — Вы к кому, сэр?
— К мисс Райан, в пентхаус. Лифт не работает?
— Угу. — В голосе портье звучало сомнение. — Уже поздно — внутренний телефон тоже не работает.
— Так я и знал, — вздохнул Эллери. — Где лестница? Говорите же!
— Сюда. — Портье проковылял мимо распределительного щита, освещая фонарем дорогу Эллери. Когда они добрались до двери на лестницу, она открылась, оттуда выскользнула мужская фигура и исчезла в темноте. Эллери бросил на нее взгляд, но человек будто намеренно сутулился, не позволяя определить рост и возраст. Квин смог разглядеть только коричневый двубортный плащ, застегнутый слева до подбородка, и такого же цвета шляпу, надвинутую на лицо.
Что-то во внешности случайного встречного обеспокоило Эллери, но у него не было времени об этом задумываться.
