— Порядок в зале суда!
Наконец спокойствие было восстановлено, только Ван Сандер продолжала стоять. Она угрожающе смотрела на обвинителя.
Капитан Петравич мягко присвистнул, и Такасуки обернулся к нему:
— Что вы знаете об этом Специальном Кодексе, сэр? — спросил он.
— Боюсь, я знаю, что это такое, — с широкой ухмылкой ответил седой человек, — хотя уже очень давно не сталкивался с этим.
— И что же это такое?
— Кодекс дает право команде и капитану корабля выбирать самим себе адвоката, если их судят военным судом за действия, предпринятые во время кризисных или военных событий. Существует два условия: обвиняться должна вся команда, и их выбор адвоката должен быть единодушным. Как правило, это делает невозможным применение Кодекса.
Петравич снова присвистнул, даже не пытаясь скрыть свое удовольствие.
— Но как нам известно, командор Маккензи является одновременно капитаном и всей командой корабля, а его запредельник безусловно выполнял важное задание.
Петравич замолчал, его лохматые брови угрожающе шевелились.
Такасуки кивнул и произнес:
— Ага!..
Младший офицер тоже кивнул, словно открыв для себя нечто очень важное. Петравич продолжал улыбаться. Он посмотрел прямо на Маккензи и подмигнул ему. Длинное лицо Ван Сандер было обращено на обвинителя, который опять начал протестовать.
— Ваша честь! — взывал он. — Я решительно протестую против этой смешной попытки затянуть процесс. Призываю вас учитывать интересы Конкордата! Пособничество врагу — прямая угроза обществу! Если обвинение будет сводиться к абсурду с помощью различных процедурных уловок, государственной безопасности будет нанесен урон, немедленный, отрицательный и полный.
Обвинитель, словно подыскивая дополнительные доводы, замолчал. Внезапно его осенило, и он продолжил:
— Суд должен учесть, что обвиняемый вводит его в заблуждение. Он полностью признал свою виновность в ходе предварительного расследования. За отрицание этого сейчас он заслуживает дополнительного наказания. Но вместе с тем нам следует рассмотреть вопрос об истинности или ложности представленных доказательств. Если вы сейчас отклоните приговор обвинения, то в дальнейшем обвиняемый может воспользоваться этим процедурным моментом как основой для своих апелляций. Но мы призваны блюсти безопасность Конкордата! Думаю, что в данных обстоятельствах подобное решение…
— Что вы пытаетесь внушить суду? — перебив обвинителя, спросил Такасуки. — Мы следуем принятым правилам и не подстраиваемся под свое настроение. Основой безопасности Конкордата является неукоснительное следование законам. Это, надеюсь, понятно? Протест отклонен.
Затем главный судья повернулся к Маккензи: лицо — застывшая маска нихонианского достоинства.
— Суд гарантирует вам ваши права в соответствии со Специальным Кодексом. Кого вы выбираете своим адвокатом?
Маккензи не мог поверить, с какой легкостью он добился желаемого результата. Он сказал:
— Ваша честь, я покорно прошу, чтобы моим адвокатом на суде был Сирус Магнум, Префект Красного Утеса.
Раздался странный звук, словно все одновременно вздохнули. Когда тишина восстановилась, он продолжил:
— Более того, я считаю, что при сложившихся обстоятельствах необходимо введение в действие Поправки 5 Классификационного Статуса, а именно, я требую немедленно доставить меня для беседы к моему адвокату.
Комната взорвалась какофонией звуков.
Поправка 5 Классификационного Статуса являлась наиболее значимой в делах Конкордата и применялась в исключительных случаях. Тот факт, что Маккензи прибегнул к ней при казалось бы не соответствующих обстоятельствах, ошеломлял и придавал всему процессу совершенно новое значение. Даже Маккензи был удивлен содеянным. Это не было частью его плана, скорее мгновенной импровизацией. Его интуиция подсознательно обострилась. Он понимал: реакция Ван Сандер свидетельствовала, что дело было далеко не в выявлении пособников рашадианцев.
Такасуки откровенно злился. Нихонианец, наконец, понял, что дело Маккензи было куда серьезнее, чем он ожидал, и это пробудило его глубинный инстинкт карьерного самосохранения. Он не собирался позволить застать себя врасплох. Маккензи почувствовал, что доведись им встретиться вновь, Такасуки не преминул бы отплатить ему. Тяжелый взгляд нихонианца был достаточно откровенным и не оставлял никаких сомнений на этот счет.
