Давно уж мне показалась справедливой мысль дать всем членам компартии по 25 лет лагерей, чтоб как-то очистить их совесть. Ну ладно, можно ж и условно, с отбытием наказания по месту работы, с отчислением 20 процентов из зарплаты – да хоть на детдома. Я делился этой мыслью с колымскими коммунистами, так они обижались. Что за народ!
А у вольных тут всегда были хорошие заработки: например, супруги Бойко в 43-м купили на свои колымские сбережения танк и на нем отправились на фронт. Всего же на своих танках уехали на войну 60 местных. Разумеется, с любовью, с ностальгической тоской местные и теперь вспоминают свои легендарные телеграммы с материка – «Срочно высылай 500». И всем ведь слали. Отпускных давали 1500! Отпуск два месяца!
Но местные с неменьшим трепетом вспоминают, как жили в бывших лагерных бараках по комсомольским путевкам и пели под гитару, а также другими доступными способами выражали презрение к вещизму.
Магадан, как раньше говорилось, неудержимо тянулся ввысь. После бараков и избушек самостроя там пленные японцы заставили проспект Ленина добротными желтыми домами в четыре этажа; их по сей день красят в желтое. Щегольские каменные балкончики старых магаданских домов часто не имеют дверей – кому там придет в голову торчать на балконе? Далее была, разумеется, очередь хрущевок. Потом пошла «ленинградская серия» – это не простые хрущевки, а с эркером и высоким потолком. А новые панельные девятиэтажки – это уже элитное жилье.
Шестьсот реабилитированных политических остались жить в Магадане. Они встречаются с беспартийной молодежью и рассказывают ей про зверства славного прошлого.
– Да ну, какой ужас! Мы в первую очередь думаем про энтузиазм и первые комсомольские палатки! Нигде нет людей благороднее и чище, чем на Севере, так и запишите! – всерьез говорили мне колымчане. И ведь это очень симпатично, когда так любят соседей – и себя.
Кстати, о палатках. Колымские врачи мне рассказали про «синдром палатки». Если мужчину пытаются спасти и вроде есть надежда, но вдруг у него случается эрекция (простыня встает палаткой) – все бесполезно: минут через пять точно помрет. А сколько ж тут померло, и считать страшно.
Тут бывает экзотика в виде бивня мамонта. Своим продают по 150 рублей за кило. А так полутораметовый бивень в 60 кило вам тут будут впаривать за 2500 долларов – я сам для порядка приценялся.
Мамонт, допустим, вымер, но лосей и медведей и уток с гусями хватает: охота тут доступна любому, сверхзатрат не надо. Бери ружье и иди себе стреляй.
Со здешней температурой – тут замечательные условия для моржей! Моржовая мужская кость – хороший символ здешних мест, суровых и для нежных чувств неподходящих. Тут нужна особенная нечеловеческая твердость, чтоб предаться любви, на таком-то холоде. Но природа выручила, снабдила влюбленного моржа интимной костью. Эта тяжелая натруженная кость идет на резьбу в народных промыслах.
Впрочем, резчик кости Виктор Евстигнеев об этой кости, которую его коллеги на своем профессиональном жаргоне называют смешным словом «пенис», отзывается пренебрежительно:
– Нешто это кость? Так, второй сорт. Мамонтовый-то бивень потверже!
Ну, Витя, это ж смотря с чем сравнивать.
И других тут полно моржей. Секцию моржевания возглавляет Геннадий Белобородов. Он, кстати, в здешнем морге работает, судмедэкспертом. Вот защитился – по адаптации человека в условиях Севера. Материала же полно кругом: удачные случаи адаптации он видит на досуге в проруби, а неудачные ему надоели на работе.
Ступая по улицам Магадана, с дикой силой чувствуешь, что жизнь удалась, вдыхаешь счастье полной грудью. Это счастье оттого, что ты вольный (эти лагерные книжки въелись в нас, и мы жили ведь внутри колючей проволоки). И высшая степень счастья – спокойно планировать свой вылет с Колымы, например, на послезавтра. Люди, которые не летают на Колыму и не возвращаются с нее, просто обкрадывают себя и даже об этом не подозревают…
«Еще обетованнее, еще обжитее станет эта земля», – сообщала изданная при советской власти книжка про Колыму.
В изданной там книжке я прочитал поучительную историю про найденного где-то в здешней вечной мерзлоте мамонтенка Диму. Так вот его вскрытие показало, что раньше климат на Колыме был еще хуже. А теперь улучшился. Вот видите! Жизнь стала лучше. Жизнь стала веселее…
