- Сюда, доктор, сюда! - машет рукой знакомый милицейский лейтенант.
Посреди комнаты на табурете сидит кряжистый мужик лет шестидесяти на вид, держится за плечо, меж пальцев сочится кровь. Рожа красная - уже не так страшно, кровушки
еще хватает.
Милиционер придерживает самодельный жгут-закрутку.
- Посторонись-ка, сержант, дай я гляну.
Рана узкая, кровь струѐй - слабовато закрутил сержант, но Аня уже накладывает наш
резиновый, делает перевязку. Давление сносное, страха нет, можно вздохнуть и осмотреться.
Грязища, форменный бардак и запустение. Пустая водочная бутылка на столе, какие-
то огрызки - диагноз семейный алкоголизм
можно ставить и без бутылки: специфическая вонь всех без исключения алкогольных
квартир - тут и гниющие объедки, и перегар, и моча - тот еще букет.
- Когда жгут наложен?
-Минут пять назад, - подошел лейтенант. - Мы тут минут несколько побеседуем с
пострадавшим, не возражаете?
- Десять минут вас устроит?
- Вполне. Итак, Башаримов,что здесь произошло?
Глаза у этого типа мутные, а брился он... дней пять назад. На левой руке "Вася" и
якорь со звездой.
- Дык ета... пайшлi мы з той сучкай, жонкай, значыцца, у садзiк за унучкай. Забралi, пасадзiлi, ета, мульцiкi глядзець, а самi на кухню - бутылѐк, панiмаеш, у нас быу, я брау.
Вось. Сядзiм сабе, як людзi, п"ем пацiху, а тут - вось табе маеш - дачка прышла. Ну, ета, паддатая ужо, ды, вiдаць, не дабрала - злая, як змяя! А мы п"ем, ѐй не налiваем - самiм жа
мала, а яна ужо недзе глынула. Ну, дык яна зазлавала на мяне,хапiлася за нож ды у плячо
мне тыц! Малая крыви спужалася, заравела, а дачка, ета, забрала яе i пайшла сабе. Я, ета, пабег "скорую" вызываць, ды у пад"ездзе - каб на iх немач! - нi адна дзвярэй не адчынила, давялося у суседниi пад"езд бегчы. Вось. А тут, панiмаеш, пакуль я бегау сваѐ жыццѐ
ратаваць, пакуль вярнууся, сучка гэтая, жонка, бля, усю гарэлку сама дапiла дый завалiлася
дрыхнуць! Ну, ета чалавек, скажы? Падла яна падла i ѐсць! Во якiя яны цяпер! А суседзi?
Замест скорай мiцыю вызвалi - ета людзi?
Они не люди - он людь... Моя бы воля, отдал бы его лейтенанту, пусть увозит к себе.
А везти придется мне, шить надо. Жена допила водку без него - шекспировская трагедия!
- Центральная, тройка свободна!
- Троечка, Парковая, 15! Бэ-жэ. Обслужите.
- Понял, Парковая, 15.
Итак, едем на БЭ-ЖЭ. На нашем языке это означает болит живот. А это все, что
угодно: прободная язва, острый аппендицит, а то и особая форма инфаркта - от любой из
этих прелестных хворей можно "заземлиться". А может, и просто переел человек, его
вырвет - и все дела.
Да, а как сказала Светка-диспетчер? Обслужите, мол. Сколько уж говорил ей, что
ненавижу это слово: я не парикмахер и не официант, я никого не обслуживаю, я по-мо-гаю!
Она оправдывается: мол, от начальства это слово идет, она заставляет Светку отчитываться
именно так: сколько вызовов за смену об-слу- жи- ли? Начальству это выгодно: чего там
особенно чикаться с обслугой? То ли дело простой работяга: он там вкалывает, чего-то
выдает на-гора, а эти чистюли в белых халатах его обслуживают - то завивку сделают, то с
того света вытянут.
- Здравствуйте, кто у вас болен? Что случилось?
- Дочка у меня, проходите в комнату.
Прохожу. А, вон оно что: беременная рожать собралась.
- Роды первые?
- Первые.
- Так почему ж вы по телефону "болит живот"? - не скрывая раздражения, говорю я. -
Вы же знали, что роды?
- А я не обязана перед каждым отчитываться, да еще по телефону! - окрысилась ее
мамаша. - Вот вы приехали, вам и сообщаю! Подумаешь, паны великие! Да я...
- Готовы? - мне некогда препираться с этой дурой. - Поехали! Вы едете с ней? Как
угодно. Не торопись, Петя, у нее еще в запасе часов двенадцать.
Раздражение, конечно, не лучшее из чувств. Откуда оно берется? Да все оттуда же, бесят меня всякие хитрецы-мудрецы. Отвезти роженицу в роддом может любой фельдшер.
