– Кое-что могу объяснить, – сказал Мартин Бек.
– Можно я теперь задам несколько вопросов?
– Конечно.
– Во-первых: попал я в старикана?
– Попали. Уложили наповал.
– И то хлеб. Я уж думал, что он сидит в соседней комнате с газеткой и ржет, аж штаны мокрые.
– Таким образом, вы совершили убийство, – сурово произнес Мартин Бек.
– Ага, – невозмутимо подтвердил Мауритсон. – И остальные мудрецы – мой адвокат, например, – то же самое твердят.
– Еще вопросы?
– Почему всем было плевать на его смерть? В газетах ни строчки не написали.
– Свярда обнаружили только много позже. И сначала решили, что он покончил с собой. Так уж обстоятельства сложились.
– Покончил с собой?
– Да, полиция тоже иногда небрежно работает. Пуля попала ему прямо в грудь, это понятно, ведь он стоял лицом к окну. А комната, в которой лежал покойник, была заперта изнутри. И дверь, и окно заперты.
– Ясно – должно быть, он потянул окно за собой, когда падал. И щеколда сама на крюк наделась.
– Да, пожалуй, что-то в этом роде. Удар пули такого калибра может отбросить человека на несколько метров. И даже если Свярд не держал щеколду, она вполне могла надеться на крюк, когда захлопнулось окно. Мне довелось видеть нечто подобное. Совсем недавно.
Мартин Бек усмехнулся про себя.
– Ну что же, – заключил он, – будем считать, что в основном все ясно.
– В основном все ясно? Скажите на милость, откуда вам известно, что я думал перед тем, как выстрелить?
– Вот это как раз была просто догадка, – ответил Мартин Бек. – У вас есть еще вопросы?
Мауритсон удивленно воззрился на него.
– Еще вопросы? Вы что – разыгрываете меня?
– И не думал.
– Тогда будьте добры объяснить мне такую вещь. В тот вечер я отправился прямиком домой. Положил пистолет в старый портфель, который набил камнями. Обвязал портфель веревкой – крепко обвязал, как следует, – и поставил в надежное место. Но сначала снял глушитель и раздолбил его молотком. Он и вправду был на один раз, только я его не сам сделал, как вы говорите, а купил вместе с пистолетом. На другое утро я доехал до вокзала и отправился в Сёдертелье. По пути зашел в какой-то дом и бросил глушитель в мусоропровод. Какой дом, и сам теперь не припомню. В Сёдертелье сел на моторную лодку, которая у меня там обычно стоит, и к вечеру добрался на ней до Стокгольма. Утром забрал портфель с пистолетом, опять сел в лодку и где-то аж около Ваксхольма бросил портфель в море. Прямо посреди фарватера.
Мартин Бек озабоченно нахмурился.
– Все было точно так, как я сейчас сказал, – запальчиво продолжал Мауритсон. – Без меня никто не может войти в мою квартиру. Ключа я никому не давал. Только два-три человека знают мой адрес, а им я сказал, что на несколько дней уезжаю в Испанию, перед тем как занялся Свярдом.
– Ну?..
– А вы вот сидите тут, и вам все известно, черт возьми. Известно про пистолет, который я самолично вот этими руками в море утопил. Известно про глушитель. Так вы уж будьте любезны, просветите меня.
Мартин Бек задумался.
– Где-то вы так или иначе допустили ошибку, – сказал он наконец.
– Ошибку? Но ведь я же вам все рассказал, ничего не пропустил. Или я уже не отвечаю за свои поступки, черт дери? Что?..
Мауритсон пронзительно рассмеялся, но тут же оборвал смех:
– Ну конечно, и вы хотите меня подловить. Только не думайте, что я повторю эти показания на суде.
Опять зазвучал истерический хохот.
Мартин Бек встал, открыл дверь и жестом подозвал конвоира:
– У меня все. Пока все.
Мауритсона увели. Он продолжал смеяться. Приятным этот смех нельзя было назвать.
Мартин Бек открыл тумбу письменного стола, быстро перемотал конец ленты, вынул бобину из аппарата и прошел в штаб спецгруппы.
Он застал там Рённа и Колльберга.
– Ну? – спросил Колльберг. – Понравился тебе Мауритсон?
– Не очень. Но у меня есть данные, чтобы привлечь его за убийство.
– Кого же он еще убил?
– Свярда.
– В самом деле?
– Точно. Он даже признался.
– Послушай, эта лента, – вмешался Рённ, – она из моего магнитофона?
– Да.
– Ну так тебе от нее не будет проку. Аппарат ведь не работает.
– Я его сам проверил.
– Точно, первые две минуты он пишет. А потом звук пропадает. Я вызвал на завтра монтера.
