На другое утро Монита вылетела за границу.
Мечтой всей ее жизни было увидеть Венецию, и уже через сутки после ограбления она прилетела туда вместе с Моной. Они недолго пробыли в Венеции, всего два дня – было туго с гостиницей, к тому же стояла невыносимая жара, усугубляемая вонью от каналов. Уж лучше приехать еще раз, когда схлынет наплыв туристов.
Монита взяла билеты на поезд до Триеста, оттуда они проехали в Югославию, в маленький истрийский городок, где и остановились.
Черная нейлоновая сумка с восемьюдесятью семью тысячами шведских крон лежала в платяном шкафу ее номера, в одном из чемоданов. Монита не раз говорила себе, что надо придумать более надежное место. Ничего, на днях съездит в Триест и поместит деньги в банк.
Американца не оказалось дома, тогда она прошла в сад и села на траву, прислонясь спиной к дереву; кажется, это была пиния.
Подобрав ноги и положив подбородок на колени, Монита смотрела на Адриатическое море.
Воздух на редкость прозрачный, хорошо видно линию горизонта и светлый пассажирский катер, спешащий к гавани.
Прибрежные утесы, белый пляж и переливающийся синевой залив выглядели очень заманчиво. Что ж, посидит немного и пойдет искупается…
Начальник ЦПУ вызвал члена коллегии Стига Мальма, и тот не замедлил явиться в просторный, светлый угловой кабинет, расположенный в самом старом из зданий полицейского управления.
На малиновом ковре лежал ромб солнечного света, сквозь закрытые окна пробивался гул от стройки, где прокладывалась новая линия метро.
Речь шла о Мартине Беке.
– Ты ведь гораздо чаще моего встречался с ним, – говорил начальник ЦПУ. – Когда у него был отпуск после ранения и теперь, в эти две недели, когда он вышел на работу. Как он тебе?
– Смотря что ты подразумеваешь, – ответил Мальм. – Ты про здоровье спрашиваешь?
– О его физической форме пусть врачи судят. По-моему, он совсем оправился. Меня больше интересует, что ты думаешь о состоянии его психики.
Стиг Мальм пригладил свои холеные кудри.
– Гм… Как бы это сказать…
Дальше ничего не последовало, и, не дождавшись продолжения, начальник ЦПУ заговорил сам с легким раздражением в голосе:
– Я не требую от тебя глубокого психологического анализа. Просто хотелось бы услышать, какое впечатление он на тебя сейчас производит.
– И не так уж часто я с ним сталкивался, – уклончиво произнес Мальм.
– Во всяком случае, чаще, чем я, – настаивал начальник ЦПУ. – Тот он или не тот?
– Ты хочешь знать, тот ли он, что был прежде, до ранения? Да нет, пожалуй, не тот. Но ведь он долго болел, был большой перерыв, ему нужно какое-то время, чтобы втянуться в работу.
– Ну а в какую сторону он, по-твоему, изменился?
Мальм неуверенно посмотрел на шефа.
– Да уж во всяком случае, не в лучшую. Он всегда был себе на уме и со странностями. Ну и склонен слишком много на себя брать.
Начальник ЦПУ наклонил голову и сморщил лоб.
– В самом деле? Да, пожалуй, это верно, однако прежде он успешно справлялся со всеми заданиями. Или, по-твоему, он теперь стал больше своевольничать?
– Трудно сказать… Ведь он всего две недели как вышел на работу…
– По-моему, он какой-то несобранный, – сказал начальник ЦПУ. – Хватка уже не та. Взять хоть его последнее дело, этот смертный случай на Бергсгатан.
– Да-да, – подхватил Мальм. – Это дело он вел неважно.
– Отвратительно! Больше того – какую нелепую версию предложил! Спасибо, пресса не заинтересовалась этим делом. Правда, еще не поздно, того и гляди, просочится что-нибудь. Вряд ли это будет полезно для нас, а для Бека и подавно.
– Да, тут я просто теряюсь, – сказал Мальм. – У него там многое буквально из пальца высосано. А это мнимое признание… Я даже слов не нахожу.
Начальник ЦПУ встал, подошел к окну, выходящему на Агнегатан, и уставился на ратушу напротив. Постоял так несколько минут, потом вернулся на место, положил ладони на стол, внимательно осмотрел свои ногти и возвестил:
– Я много думал об этой истории. Сам понимаешь, она меня беспокоит, тем более что мы ведь собирались назначить Бека начальником управления.
Он помолчал. Мальм внимательно слушал.
– И вот к какому выводу я пришел, – снова заговорил начальник. – Когда посмотришь, как Бек вел дело этого… этого…
