Какой-то старик, прихрамывая, подошел к Пангу и пригласил его присесть.
— Откуда вы, дедушка? — спросил Панг.
— С речки Тангао.
— И вы добирались сюда от самой Тангао?
— Да… Слух был, будто здесь объявился королевский посланец, вроде он учит творить заклинания.
— А урожай-то небось не убрали?
— Говорят, сынок, государь вернется и тогда у нас будет всего вдоволь.
Да что это они все заладили одно и то же! Сперва Панг даже растерялся. Потом нахлынули ярость и гнев. Мозг сверлила одна мысль: «Они ведь и впрямь готовы податься через границу! Готовы предать родину!..» Нет, раньше он никогда б не поверил, что слухи, пусть даже самые назойливые и ловко состряпанные, могут сорвать с места этакую прорву народу: вон, всю гору облепили! Но ведь его, Панга, назначило сюда Правительство. Он должен остановить их! Остановить — даже ценой собственной жизни!..
Он заметил стоявшего у ручья шамана. Тот поднял к лицу сложенные ладони и заискивающе кланялся какому-то человеку в долгополой черной одежде — наверно, одному из главарей. Да, это же старый шаман из Наданга! Значит, и он заодно с ними. А старик, все с тем же подобострастным видом, приблизился к Пангу. Панг в сердцах отвернулся от него и вдруг услыхал за спиной у себя шепот:
— Нет-нет, я не изменник… Я не предал Правительство…
Он обернулся. Но старик уже затерялся в шумной толпе. И все же никто другой не мог произнести этих слов. Теперь уж Панг и вовсе ничего не понимал.
К нему подступил тот самый — в черном. Пьяное лицо то бледнело, то багровело снова. Ноги выписывали замысловатые вензеля. Одежда его, утром еще целехонькая (это он встретил Панга на берегу), теперь свисала клочьями. Видно, упившись, от долго валялся на камнях, надеясь вознестись на небеса.
— A-а, вот ты где?!
В лицо Пангу ударил хмельной дух. Незнакомец скрипнул зубами и заорал:
— На колени, сволочь!
Панг тоже побелел от ярости:
— Нет!
Красные, вылезшие из орбит глаза уставились ему в лицо.
— У-у, козел смердящий!.. Убью… чтоб государь наш поскорее вернулся!
Эхо подхватило его пьяный крик: «Убью!.. Убью!..»
Панга пробрал озноб. И тут его охватил страх.
— Убьешь… меня… — произнес он.
Пьяный замотал головой:
— Ладно, — он кивнул, — раз ты боишься меня, живи. Отпускаю тебя домой, чтоб всю деревню привел, до последнего человека!
— Не пускайте его в Наданг! — крикнул кто-то. — Приведет солдат, и всем нам крышка. Лучше кончить его на месте!
Пьяный вытащил пистолет и навел его на крикуна, потом повернулся к Пангу:
— Иди!
Панг сделал несколько шагов.
Вдруг из-за скалы до него донеслись приглушенные голоса:
— Ступайте-ка следом за ним в Наданг да прихватите оттуда парочку свиней. Принесем жертву, выпьем, закусим на славу — глядишь, и ночь пройдет. А на рассвете — в путь.
— Значит, завтра выступаем?
— Да, теперь уж недолго ждать.
— Так двинем в Лаос?
— Не выпускайте этого гада. Держите его, держите!
— А может, не стоит посылать его за земляками? А ну как он дунет прямиком в Финша да вернется сюда с «хвостом»!
— Что, завтра и вправду уходим в Лаос? Не будем никого ждать? Или еще подойдут люди?
— Решено, завтра выступаем!
— А если Панг приведет солдат?
— Не бойся, его все время держат на мушке. Просто нам свининки захотелось, вот его и послали…
Панг не дослушал до конца. На тропу спрыгнули откуда-то человек пять или шесть. Он пригнулся и быстро зашагал прочь. Потом оглянулся: люди шли следом. Их вроде стало больше. Да они, пожалуй, уволокут всех свиней из деревни.
И вдруг он ощутил непривычную легкость на плече и понял, что потерял сеть. А ведь основа ее — вплетенные по краю сто железных колец — передавалась у них в роду из поколения в поколение. И вот он потерял ее! А может, какой-то ублюдок стащил сеть у него из-под носа? Он даже не мог сообразить, когда она исчезла. Лишь выйдя на освещенную солнцем опушку, Панг окончательно пришел в себя. Он вспомнил о своем долге, о том, что поставлен здесь самим Правительством.
Спускаясь по каменистому склону, он лихорадочно думал, как быть: вернуться домой или, отделавшись от провожатых, бежать в Финша?.. Но ведь у них оружие наготове!.. Что делать?..
