Но в своей реакции на события 11 сентября люди продемонстрировали обе стратегии, изученные Филипом Коццолино. Для большинства атаки были чем-то далеким. Несмотря на всю реальность происходящего, восприятие событий этой группой людей ограничивалось картинкой на экране телевизора. Они не переживали их как что-то по-настоящему личное, как это делали многие другие — те, кто в тот день находился на Черч-стрит, Либерти-стрит или Визи-стрит, те, кто потерял кого-то под окутанными дымом обломками, те, кто сам чудом избежал гибели. В первой группе наверняка были люди, у которых сработали подсознательные механизмы управления страхом, защитившие их от боязни смерти. Если верить теории, то, возможно, именно по этой причине в новостных программах по всей стране появились репортажи о растущей враждебности по отношении к иностранцам: многие американцы использовали сформированную культурой картину мира в качестве защитного механизма. Но люди во второй группе, такие как Пол Уоткинс, для которых смерть стала чем-то глубоко личным, не смогли так быстро справиться с новым опытом. Многим пришлось пересмотреть свои жизненные ценности. Спросите ньюйоркцев — они расскажут вам, как сильно изменился их город в течение нескольких недель и месяцев после атак. Люди стали иначе говорить друг с другом. Они стали вежливее, терпеливее, заботливее, щедрее.
Пола не оставляли мысли об избранном жизненном пути. Впервые за много лет он задался вопросом, почему религиозным обетам он предпочел карьеру бизнесмена. Он уже точно не помнил, что им тогда двигало. Вероятно, дело было в амбициях и возрасте. Теперь ему было сорок. Его друзья зарабатывали деньги, живя обычной жизнью — такой жизнью, которая прежде казалась Полу правильной. Но был ли в этом образе жизни какой-нибудь смысл лично для него, смысл, выходящий за пределы внешних атрибутов, которые еще несколько дней назад казались ему столь важными?
За время, что прошло после трагической гибели Дэвида и множества других людей, Пол осознал и прочувствовал истину, которая прежде воспринималась им как ничего не значащая абстракция: смерть не так далека, как кажется, и нам не остается ничего другого, как стараться сделать максимально осмысленный выбор. Общество диктует нам, какой путь стоит выбрать в жизни и что делать, чтобы заслужить уважение окружающих. По мнению общества, создание собственной компании — один из таких путей, поэтому тогда Пол и выбрал его без особых сомнений. Но с тех пор все изменилось.
Теперь, когда Пол пустился на поиски более достойного пути, он понял, что этот путь всегда лежал прямо перед ним.
Он выехал из своей роскошной квартиры и раздал большую часть имущества, чтобы присоединиться к братии небольшого монастыря св. Антония Падуанского на Кэнал-стрит в Новом Орлеане, став членом Доминиканского ордена. Он доверился Господу, решив посвятить себя благотворительности, жизни в общине, общей молитве, учебе и служению.
Сейчас он рассматривает собственное преображение как проявление благодати, как то, что дало ему возможность помогать другим. Столкнувшись со злом, обрушившимся на людей 11 сентября, Пол, предприниматель с миллионным состоянием, не мог говорить о милости или присутствии Бога. «Я никому не мог помочь, — вспоминает он. — Я был вынужден молчать». Истинное призвание все время было в шаге от него, но условности и упрощенное понимание успеха мешали Полу разглядеть его. «Я чувствовал в себе нечто такое, что все это время я игнорировал, от чего пытался спрятаться».
В 2005 году Пол стал помощником викария в приходе св. Доминика в Новом Орлеане. Три недели спустя на город обрушился ураган «Катрина». Дамба на находящемся неподалеку канале на 17-й улице не выдержала натиска. Вода хлынула в город, неся с собой кучи мусора. Во время наводнения Пол потерял свою Библию и подаренные отцом четки.
Священники прихода св. Доминика покинули город в числе последних, повинуясь приказу об обязательной эвакуации, и Пол был первым из тех, кто вернулся назад. Огромная церковь, размерами напоминающая ангар для самолетов, была затоплена черной водой, глубина которой достигала трех метров. Скамьи и подставки для коленопреклонений потонули в грязи; даже алтарь был опрокинут потоком воды.
