Безусловно, если бы не помощь покровителей и друзей русских пленных, такой вопрос даже не поднимался бы. Первым и главным другом был, как известно, Ю.Г. Спарвенфельд. 15 февраля 1712 года он написал письмо своему другу, главному хранителю университетской библиотеки в Упсале архиепископу Эрику Бензелиусу, с просьбой оказать поддержку Сергею Головину. Кроме того, он помог получить рекомендательное письмо от известного химика, поэта, врача Урбана Йерне, который просил отнестись к русскому юноше, желающему поступить в университет для изучения немецкого и латинского языков под руководством профессора Упмарка, с «великодушием и дружественностью». С этим письмом в конце февраля 1712 года Сергей Головин выехал в Упсалу в сопровождении секретаря резидента Хилкова Алексея Манкиева. В конце апреля на заседании Королевского совета в Стокгольме было принято решение, разрешающее сыну русского генерала Сергею Головину начать обучение. И все же некоторым из советников ситуация показалась не совсем типичной, и они отправили письмо королю с соответствующей информацией и просьбой об указаниях. Тем временем в университетском матрикуле 16 июня 1712 года появилась запись о том, что Головин зачислен в студенты, а его инспектором (куратором) назначен профессор Упмарк.
К сожалению, Сергею Головину так и не пришлось принять полноценное участие в занятиях. Вмешательство советника Густава Крониельма, который имел большое влияние на дела Упсальского университета, привело к тому, что уже 24 июня университетская консистория последовала полученному из Стокгольма указанию и отправила сына русского генерала к родителям. Осенью этого же 1712 года Автоном Головин обратился в совет с просьбой разрешить его сыну продолжить обучение в Упсале, но получил отказ, и уже летом 1714 года Сергей Головин уехал в Россию, где тут же поступил на военную службу.
Тем не менее даже эта несостоявшаяся попытка Сергея Головина получить образование в Упсальском университете дала свои интересные результаты. Пребывание в течение нескольких месяцев среди профессоров и студентов позволило ему собрать массу интересных сведений, на основе которых он составил справку об устройстве этого в высшей степени авторитетного и известного всей Европе учебного заведения. Автор обратил особое внимание на систему управления университетом, уровни обучения и состав изучаемых дисциплин. Кроме того, он называет фамилии тех профессоров и ассистентов, которые преподавали в этот период[94].
Трудно сказать, отправил ли эту справку Головин из Швеции или составлял ее по памяти, уже вернувшись в Россию. Но не вызывает сомнения, что информация, собранная сыном пленного русского генерала, была тщательно изучена и сыграла свою роль при создании первого русского университета[95].
Иоаким Дитмер: пленник и резидент
Многолетний плен стал, как это ни удивительно, одним из этапов формирования историко-культурных связей русского и шведского народов. Имена некоторых из пленных, кто активно участвовал в этом процессе, хорошо известны, других — чуть меньше, но очевидно, что все они были неординарными личностями. К кругу этих людей можно без сомнения причислить Иоакима (в России его звали Ефимом) Дитмера, российская часть биографии которого может стать основой для увлекательного авантюрного романа.
Иоаким Дитмер родился в Нарве в 1681 году в семье бургомистра Германа Дитмера. В шестнадцать лет он поступил на службу в губернаторскую канцелярию в родном городе, но через несколько лет решил, что его таланты и амбиции гораздо быстрее будут реализованы в действующей армии, и перешел в военно-полевую канцелярию, где довольно скоро стал одним из ведущих секретарей. Летом 1709 года он оказался в самой гуще военных событий и подобно многим тысячам своих соотечественников попал в плен на Днепре вместе со своим начальником, походным министром Карла XII графом К. Пипером.
Вскоре Дитмер благодаря знанию русского языка был зачислен в Фельдт-комиссариат и стал незаменимым помощником графа Пипера. Фактически он стал посредником между графом и русскими властями: вел переписку, составлял прошения и выступал в роли переводчика. Протекцию ему составил его родственник — ювелир и банкир Александр Клерк, очень заметный и авторитетный житель Немецкой слободы.
