Глава 3
За милых дам, за милых дам…
Собственно говоря, к моменту объявления всеобщей толерантности в 1995-м европейские, американские и многие другие женщины уже давно достигли полного равноправия с мужчинами. Давным-давно отгремела борьба за то, с чего и начиналось движение феминисток (суфражисток) – борьба за всеобщее избирательное право. И уже давно женщины не являлись исключительно домохозяйками: на равных с мужчинами строили карьеру. В вопросах равноправия в пикантной сфере тоже был достигнут относительный паритет. И если в далеком 1916 году уже упоминавшаяся анархо-феминистка Эмма Голдман сетовала в своей книге, что девушек держат в неведении относительно половой жизни, то к концу XX века была создана целая секс-индустрия, ориентированная на женщин. Так часто упоминавшийся ранее вопрос контроля рождаемости был закрыт сам собой, раз европейские народы стремительно вымирали. Ну, а в остальном трудно было сыскать что-то, что бы запрещалось делать женщине наряду с мужчиной. То есть то, ради чего Андреа Рита Дворкин мечтала забить каблук в пасть мужчине, уже отсутствовало в принципе. Не за что стало мужчинам каблуки в пасть забивать. Так что же – вопрос противостояния и борьбы феминисток в острой форме отпал?
Ошибаетесь. Как бы не так.
Равноправие и паритет – это цель промежуточная. Для многих феминистских организаций современности (не для всех) она являлась чем-то сродни целей наступающей армии, перехватившей инициативу на поле боя. К примеру, сперва армия одного государства почти победила, осадила вражескую столицу, но надорвалась и ее отбрасывают все дальше и дальше. Аж до собственной границы. Но другой – контрнаступающей армии – просто выгнать врага со своей территории, естественно, мало. Зачем останавливаться и заключать «вечный мир», если инициатива полностью в твоих руках? Противник деморализован и можно идти вперед, чтобы разгромить его окончательно. По подобному пути и пошли феминистки современности, чувствуя, что путь этот свободен. Да и логически остановиться на статус-кво было равносильно признанию собственной ненужности. Если все права получены и бороться уже не за что, то в чем тогда смысл существования организаций, борющихся за что-то, чего и так уже сполна? И потому массированное наступление продолжилось.
Что же хотят современные феминистские организации в эпоху своего расцвета? По каким направлениям действуют и на чем заостряют внимание? Да на всем подряд!
В первой главе мы говорили о том, что нужно и правильно смотреть на способности человека, невзирая на пол. Это честно. И если вдруг, по естественным причинам выходит, что в какой-то момент, в каком-то конкретном месте больше преуспели мужчины, какие могут возникнуть вопросы? Для большинства женщин не возникнут. Но для современных ультрафеминисток могут. Вот хотя бы очень нейтральная сфера – сфера культуры, искусства и образования. Все мы знаем, а кто-то даже посещал, что существуют всемирно известные музеи, где собраны лучшие шедевры за всю историю человечества. Но вот незадача – подавляющее большинство экспонатов в них творения рук мужчин. Ну, так уж получилось, что Микеланджело был мужчиной. И не только он один. Феминистки Нью-Йорка мимо такой несправедливости пройти не могли. И выдвинули музеям программу «13 требований». Одно из которых «преодолеть несправедливость, веками проявляемую по отношению к художницам» и установить в музеях «равную представительную квоту для художников обоих полов». Допустим, убрать из экспозиций лишних вангогов, гогенов и пр., чтобы освободить место для… так с ходу и не вспомню.
Иногда стремление феминисток посодействовать культуре, искусству и образованию принимает не просто гротескные формы, но и оборачивается явным конфузом. Во всех странах в школах преподают историю своей страны. Для этого, помимо рассказов учителя, существуют учебники. И вот в далекой Австралии местных феминисток возмутило то, что роль женщин в истории Австралии представлена
