Дело было не только в разнице географических и климатических условий на Руси, но и в том, что в квартале св. Маманда (пригороде Константинополя на северном берегу Золотого Рога), выделенном властями империи для постоя русов, не могли разместиться все послы, купцы, рабы для продажи, охрана и прислуга русов с их скарбом и вещами, если бы все они прибывали в империю одновременно»>{58}. Как видим, и в торговом отношении киевские русы имели преимущество по сравнению со славянами прочих союзов племен.
Сравнивая положение русов и славян, следует обратить внимание на рассказ Константина Багрянородного о зимнем образе жизни русов: «Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты (князья) выходят со всеми росами из Киава и отправляются в полюдия, что именуется «кружением», а именно — в Славинии вервианов (древлян. — А.К.), другувитов (дреговичей. — А.К.), кривичей, севериев (северян. — А.К.) и прочих славян, которые являются пактиотами (данниками. — А.К.) росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав»>{59}. Перед нами описание очередной эксплуатации славян русами, на этот раз путем сбора дани. Любопытно, что архонты выходят из Киева «со всеми росами». В рассказе Константина Багрянородного о взимании дани русами они явно выступают как господствующее над славянами племя. Отсюда явно следует, что русская знать не могла допустить участия князей славянских племен в заключении русско-византийского договора. Итак, имена договора 944 года принадлежат исключительно русам.
Из этого же отрывка из сочинения Константина Багрянородного видно, что «архонтов» (князей), с которыми русы выходят из Киева собирать дань со славян, у русов много и скорее всего знатные русы, отправившие своих послов в 944 году на переговоры с византийцами, и были этими самыми «архонтами». Если исходить из представления Повести временных лет, что на Руси изначально была только одна законная княжеская династия Рюриковичей, представления, четко проявившегося в эпизоде убийства Олегом Аскольда и Дира («Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода», и показал Игоря: «А это сын Рюрика»), то всех этих князей договора 944 года придется признать Рюриковичами.
Договор 944 года действительно дает повод предположить, что все вельможи, в нем перечисленные, или большая их часть, были родственниками. В договоре упомянуты степени родства некоторых из них по отношению к князю киевскому и друг к другу («сын Игоря», «племянник Игоря», «жена Улеба» и др.). В разное время историки даже пытались выстроить систему их взаимных отношений. Уже В. Н. Татищев предполагал, что княгиня Предслава, по тому месту, которое она занимает в договоре 944 года, могла быть женой Святослава>{60}. Н. М. Карамзин предполагал, что Рюрик имел «кроме сына Игоря, еще и дочь, которая имела несколько сыновей, «нетиев Игоря», а «Предслава была, кажется, супругою Игорева племянника Улеба»>{61}. Здесь у Н. М. Карамзина удивительная путаница. Договор не называет Улеба племянником Игоря, а жену какого-то Улеба зовут Сфандра, а не Предслава. Но дальше всех пошел в своих предположениях М. Д. Приселков: «Договор 944 года называет его (Игоря. — А.К.) главой большой княжеской семьи, так как, несомненно, все те имена, которые читаются там между именами княгини Ольги и племянника Игоря Акуна, принадлежат членам княжеского дома. Размещая их и имеющиеся при них указания на родство с Игорем можно понять так, что Игорь был одним из трех братьев: от самого старшего брата Игоря оставался племянник Игоря (тоже Игорь), имевший уже двух детей — Владислава и Передславу, затем вдова другого племянника Игоря (Улеба) Сфандра с тремя детьми (Турд, Фаст, Сфирька), а от самого младшего брата Игоря — племянник Игоря Акун»>{62}.
Однако и против предположения о родстве всех перечисленных в договоре 944 года лиц можно высказать некоторые соображения. Если бы все князья и княгини договора принадлежали к одному роду, то при такой мощности и массовости, а следовательно, и древности их клана, у них была бы хорошо развита своя родовая идеология, культ общего предка, который бы затем перешел к потомкам князя Владимира Святославича в XI–XII века. В Повести временных лет предком князей назван легендарный Рюрик. В отечественной историографии существуют три подхода к летописному сказанию о призвании варягов. Одни исследователи считают его исторически достоверным. Другие полностью отрицают его достоверность, полагая, что летописный рассказ есть легенда, сочиненная в конце XI — начале XII веков по идеологическим соображениям. Третьи признают, что в основе рассказа лежит действительное событие, которое, правда, извращенно передано в летописи. Некоторые авторы, признающие наличие исторических реалий в «Сказании о призвании варягов», отказывают в существовании братьям Рюрика Синеусу и Трувору. Так, согласно Н. Т. Беляеву и Г. В. Вернадскому, имена Синеус и Трувор не следует интерпретировать как личные, а скорее как эпитеты самого Рюрика. По-скандинавски «Signjotr» значит «победоносный», а «Thruwar» — «заслуживающий доверия»
