В дверях хижины показалась папина голова.
— В сарае никого нет. Не понимаю, что так испугало собак. Артур их сейчас успокоит.
Папа взял камеру.
— Ложитесь спать, ладно? А я хочу поснимать ручей. Скоро вернусь.
Он повесил камеру на шею и поднял меховой воротник куртки. Дверь хижины за ним закрылась.
Мы услышали, как скрипит снег под папиными ботинками. Потом стало тихо. Мы с Николь забрались в спальные мешки.
Я перекатился в сторону, пытаясь устроиться поудобнее. Было уже больше восьми часов, хотя на улице было светло как днем. Сквозь окно хижины пробивался солнечный свет.
Я вспомнил то время, когда был маленьким. Мама заставляла меня спать после обеда. Но мне совершенно не хотелось днем ложиться в кровать.
Я закрыл глаза. Потом открыл. Заснуть не удавалось.
Я повернул голову и посмотрел на Николь. Она лежала на спине, и ее глаза были широко открыты.
— Не могу заснуть, — пожаловался я.
— Я тоже, — вздохнула она.
Я повернулся в своем спальнике.
— А где Артур? — спросила Николь. — Интересно, почему его до сих пор нет?
— Наверно, возится с собаками, — сказал я. — По-моему, он их любит больше, чем нас.
— Это уж точно, — согласилась Николь.
Мы еще долго ворочались в своих спальниках. За окном по-прежнему было светло. Свет проникал в хижину.
— Я встаю, — заявил я. — Пойдем на улицу и слепим снеговика или займемся еще чем-нибудь.
— Папа велел нам оставаться в хижине.
— Так мы же никуда не уйдем. Будем возле хижины, — уверил я её.
Я выбрался из мешка и начал одеваться. Николь села.
— Не нужно этого делать, — попросила она.
— Да хватит тебе! Что может случиться?
Она поднялась и стала натягивать на себя одежду.
Мы зашнуровали ботинки. Я толкнул дверь хижины.
— Джордан, стой! — окликнула меня Николь. — Ты забыл свой рюкзак.
— Но мы же только за дверь выйдем, — заныл я.
— Давай, надевай. Ты обещал папе. Он и без того рассердится, когда застанет нас на улице. А когда увидит, что ты без рюкзака, тебе и вовсе несдобровать.
— Ладно, — проворчал я, набрасывая рюкзак на плечи. — Как будто с нами что-то может произойти.
Мы вышли на мороз. Я поддел ногой ком снега.
Николь схватила меня за рукав куртки.
— Слушай. — прошептала она.
Мы услышали скрип шагов у задней стены.
— Это Артур, — сказал я.
Крадучись, мы обогнули хижину. Артур и в самом деле был там.
Пригнувшись за санями, он запрягал одну из собак. Две другие были уже в упряжке.
— Артур! — закричал я. — Что происходит?
— Вздрогнув, он повернулся к нам. И ничего не ответил. Проворно уселся в сани и громко скомандовал собакам:
— Но!
С трудом рванув с места, собаки двинулись вперед. Сани заскользили прочь.
— Артур! Куда вы? — заорал я. — Вернитесь!
Сани набирали скорость.
— Артур! Артур! — Мы с Николь бежали за ним и кричали на всю тундру.
Но сани мчались все дальше и дальше.
Артур так и не вернулся.
Мы с Николь бежали по снегу и смотрели, как быстро удаляются сани. С каждой минутой они становились все меньше и меньше.
— Артур! Вернитесь!
— Он забрал нашу еду! — воскликнул я.
Мы не могли дать ему уйти. Мы выбились из сил, ноги проваливались в глубокий снег.
Сани взобрались на холм.
— Стой! Стой! — во все горло кричала Николь.
— Мы не можем угнаться за собаками. — Я едва переводил дыхание.
— Надо попытаться, — в отчаянии воскликнула Николь. — Артур не должен бросать нас здесь одних!
Сани перевалили за холм и скрылись из виду. Мы медленно карабкались вверх. Ноги скользили по снегу.
К тому времени, когда мы достигли верха, Артур с собаками был уже далеко. Мы с ужасом смотрели, как быстро мчатся по тундре сани.
Вконец обессилев, я растянулся на снегу.
— Артур сбежал, — преодолевая одышку, сказал я.
— Джордан, вставай! — теребила меня Николь.
— Нам его не догнать, — простонал я.
И тут Николь тихонько ойкнула:
— Мы заблудились!
Я вскочил и огляделся вокруг. Снег, снег, снег. Повсюду лишь один белый снег. Никаких ориентиров. В какой стороне хижина?
Солнце затянуло облаками. Поднялся ветер. Закружил снег.
Я совершенно не представлял, где мы находимся.
— Откуда мы пришли? — спросил я плаксивым голосом.
Сквозь падающий снег мы всматривались в горизонт. Хижины нигде не было видно.
