— Что будем делать, папа? — спросил я.
Папа нахмурился.
— Возможно, Артур прав. Собаки определенно чего-то испугались. Должно быть, это медведь или что-то в этом роде.
— Это не медведь, мистер Блейк, — возразил Артур. — Собаки очень встревожены. И я тоже.
Он зашагал по снегу по направлению к хижине.
— Артур. — позвал папа. — Вернитесь!
Артур не оборачивался. Он спешил уйти как можно дальше от опасного места.
«Наверное, он и правда боится», — подумал я. Мурашки побежали у меня по спине.
Продолжая возбужденно лаять, собаки ринулись и помчались вслед за Артуром.
Папа пристально вглядывался вперед.
— Хотел бы я знать, что там такое.
— Давай проверим, — предложил я. — Что бы там ни оказалось, из этого наверняка можно будет сделать отличное фото.
Этот довод всегда действовал на папу.
Он обернулся и посмотрел на Артура и на упряжку, которые быстро удалялись в сторону хижины.
— Нет. Это слишком опасно. У нас нет выбора. Пошли, ребята.
Мы поплелись назад к хижине.
— Может быть, мне удастся уговорить Артура и мы вернемся сюда завтра, — сказал папа.
Я промолчал. Мне почему-то не верилось, что мы сможем уговорить проводника еще раз вести нас к заснеженным горам.
«Может, Артур прав, — думал я. — Собаки не на шутку испугались. Было и в самом деле страшно».
Когда мы добрались до хижины, Артур распрягал собак. Собаки уже успокоились.
Я сбросил свой рюкзак и развалился на спальнике.
— Пора ужинать, — пробормотал папа.
Мне показалось, что он был в ужасном настроении. — Джордан, сходили бы вы с Николь за хворостом. Только будьте осторожнее.
— Хорошо, папа, — пообещала Николь.
Я поднялся и пошел к выходу.
— Джордан! — окликнул меня папа. — Возьми свой рюкзак. Нужно всегда носить его с собой.
— Но ведь мы всего лишь за хворостом идем, — запротестовал я. — Мне надоело таскать рюкзак. За несколько минут со мной ничего не случится, к тому же Николь взяла свой.
— Хватит спорить, — оборвал папа. — Если ты заблудишься, у тебя будет чем подкрепиться, пока мы тебя не найдем. Выходить из хижины можно только с рюкзаком. Договорились?
Да, настроение у него ни к черту.
— Договорились, — пробурчал я, надевая рюкзак.
Проваливаясь в рыхлый снег, мы с Николь побрели к ближайшим деревьям. Они росли на заснеженном пригорке примерно в полумиле от нас.
Мы полезли в гору. Я первым добрался до верха.
— Николь, смотри!
На другой стороне холма оказался замерзший ручей. Мы впервые видели ручей за все время нашего путешествия.
Мы с Николь скатились с горы и стали смотреть, как течет подо льдом вода. Я попробовал лед ногой.
— Не наступай туда, Джордан! — закричала Николь. — Ты можешь провалиться!
Я надавил на лед носком ботинка.
— Прочный, — сообщил я ей.
— И всё-таки лучше вернись. От греха подальше. Папа тебя убьет, если с тобой снова что-нибудь случится.
— Интересно, а рыба там есть?
— Нужно рассказать об этом папе, — сказала Николь. — Он наверняка захочет сфотографировать ручей.
Мы снова взобрались на холм и принял собирать хворост. Набрав две охапки, мы по-шли назад к хижине.
— Спасибо, ребята. — Папа взял у нас хворост и начал разводить огонь в печке. — Может, испечем на ужин оладьи?
«Похоже, он немного повеселел», — подумал я с облегчением.
Николь рассказала папе о замерзшем ручье.
— Любопытно, — оживился папа. — Пойду взгляну на него после ужина. Я должен хоть что-то сфотографировать, кроме снега и льда.
Оладьи прибавили нам бодрости — всем, кроме Артура.
Он ел много, но говорил мало. Проводник был чем-то обеспокоен. Даже уронил вилку на пол. Пробормотав что-то себе под нос, он поднял ее и продолжал есть, даже не вытерев.
Когда ужин закончился, мы с Николь помогли папе убрать со стола.
Мы собирали вещи, как вдруг в сарае залая-ли собаки.
Я заметил, что Артур замер на месте.
— Что случилось? — крикнул я. — Почему они лают?
