— Нет нужды, — обтерев о передник руки, он выудил пачку сигарет из кармана у пояса. — Роуз вымелась оттуда вчера вечером.
— Сбежала?
— Ладно тебе, ее выписали. Сняли гипс, и Роуз тут же заявила, что может ходить самостоятельно. Потом, правда, послушалась моего совета и села в такси.
— Она кажется такой независимой, — сказала я, — но ты, наверное, все равно доставил ее домой в целости и сохранности.
— Всегда так и делаю, — успокоил меня Вилли, — надо бы, пожалуй, заглянуть к ней попозже. Может, ей требуется какая-нибудь помощь.
— Покормить ее пирогом, например, или удовлетворить аппетиты иного рода.
Добряк, кажется, смутился, да и сама я немного сконфузилась от собственного выпада. Хотя я сама запуталась в своих отношениях со Слимом, я твердо решила вынудить Вилли обсудить наконец его собственные проблемы. Вытащив сигарету, он заткнул ее за ухо и, к моему облегчению, усмехнулся.
— Роуз беспокоится за тебя, Циско. Мы оба беспокоимся.
— Значит, она ввела тебя в курс событий?
— Картинка на экране ноутбука была вполне красноречивой, — покачал головой Добряк. — Я примчался, чтобы отвезти Роуз домой, и нашел ее приклеенной к веб-сайту вашего хозяина.
— Кого же ты увидел?
— А какая разница? Рыбка в банке и есть рыбка в банке, с какой стороны ни гляди.
— Все меняется, когда попадаешь внутрь, к другим таким же рыбкам, — вздохнула я. При мысли о двух рыбках, остающихся пока в аквариуме, я снова пришла в волнение. Минуту спустя я поняла, что неприлично таращусь на Добряка, но тот, кажется, не принял это на свой счет. Лишь воспользовался затянувшейся паузой в разговоре, чтобы закатать рукава чуть повыше. Словно работа, ждавшая его впереди, обещала быть грязной.
— Хочешь, расскажу, что я увидел? — спросил он.
— Давай, — я присела за стол. — Хуже от этого мне все равно уже не сделается.
— Циско, я увидел троих человек, живущих в одном доме.
— Значит, ты выбрал не ту камеру, — заметила я. — После вчерашнего я больше не смотрю телешоу с участием мужчин.
— Ничего из ряда вон выходящего.
Я поведала Добряку про Слима и его выходку у кухонной мойки. И глазом не моргнув, Вилли пожал плечами:
— По крайней мере, твой парень ценит чистоту.
— Я говорю про его член, а не про мытье посуды!
— Вот-вот, другие мужики на его месте не стали бы споласкивать ни то ни другое.
— Ты не шокирован?
— Твой бойфренд не имел понятия, что на него кто-то смотрит. Все мы ведем себя иначе, когда думаем, что совершенно одни.
— Неужели? — кисло переспросила я.
— Поверь мне, — сказал Добряк и дал мне время это обдумать. — Все до единого.
Я попыталась выдержать его взгляд, но Вилли уже добился своего. Думая только о мальчишках, я все это время как-то упускала из виду, что могли видеть люди, наблюдавшие за мной. Те вещи, которые я делала, будучи предоставлена самой себе.
— Посмотри на меня, — сказала я. — Ты вогнал меня в краску.
— Посмотри-ка лучше на меня! — Добряк протянул ко мне руки, ладонями вниз. Пошевелил пальцами, и десять перламутровых ногтей заблистали на солнце. — Я еще помню, как ты трудилась над этими красавчиками. Стыд-то какой.
— Вилли, да я просто привела твои ногти в порядок. Ерунда. — По всей вероятности, больше народу видело меня нагишом, чем заметило его ноготки. — Одному богу известно, чем я могла заниматься в кадре, — сказала я, — но это наверняка покруче, чем выставить себя человеком, умеющим ценить маленькие удовольствия вроде чистых ногтей.
— Ты умеешь хранить тайны? — спросил Вилли, стряхивая с себя образ цветочника в переднике, и я обмерла, когда он раскрыл мне самую интимную тайну из всех, что я слышала в своей жизни. Это признание все расставило по местам и во многом объяснило его неохоту продвинуть свои отношения с Роуз. — Скажи-ка теперь, что это не помеха, — вдруг закончил он, словно передавая мне право сделать очередной ход.
— Но ведь для этого есть таблетки! — сказала я. — Инъекции всякие. Полный набор всевозможных методик. Импотенция — процветающая индустрия, если так можно выразиться.
— Порой лекарства бессильны, — постучал себя в грудь кулаком Добряк Уильям. — Надо, чтобы это шло прямо отсюда, или пусть не идет вообще.
