– И конечно, – любезным тоном заметил Гринголл, – вам пришла в голову другая мысль?
– Конечно. У меня появилась идея. Я попросил своего ассистента, мистера Уедмира Николса, позвонить компании и сговориться с ее директором о нашей встрече. Я знал, что не имел ни малейшего шанса получить обещанное вознаграждение за возвращение «короны», но я должен был сыграть эту маленькую комедию. Я сказал мистеру Гервезу, что надеюсь наложить руку на «корону» не позже, чем через сорок восемь часов, и, уходя от него, чувствовал себя счастливым.
– Но почему же? – спросил Леминг.
– Боже мой, – ответил Каллаган, – потому что я не сомневался, что сразу же после моего ухода мистер Гервез поставит в известность о моем визите Скотленд-Ярд и что это вас немного обнадежит. С того момента, когда я заявил о возможности возвращения «короны», вы, конечно, знали, что так и будет. Агентство Каллагана должно поддерживать свою репутацию!
Выражение его лица было честным и открытым. Гринголл закашлялся. Леминг разглядывал потолок. Он думал о том, что с удовольствием отдал бы год жизни за возможность свернуть шею Каллагану.
Молчание нарушила Паола Денис.
– Я хочу, – сказала она, – выразить мистеру Каллагану свою благодарность. Я очень боялась, как бы из-за этой истории он не нажил себе неприятностей.
– Совершенно напрасные опасения, дорогая леди! Мистер Каллаган умеет себя защищать.
Не обращая внимания на реплику Гринголла, Каллаган продолжал:
– Есть одна вещь, господа, которая меня очень беспокоила, я даже могу сказать, что беспокоила больше, чем что-либо другое…
– Я подозреваю, – сказал Леминг, – что вы думаете о Сираке. Без сомнения, закон не признает кражу между супругами, но когда вмешивается третий и фактически производит кражу…
Каллаган глубоко вздохнул.
– Мне очень жаль вам противоречить, – возразил он, – но Сирак был агентом миссис Денис. То, что он сделал, он сделал по ее инструкции, и это нельзя назвать кражей, так как у него были ключи от дома, и шифр сейфа. Не о Сираке я думал. Это был скверный человек, и о нем я не заботился. Его убили раньше, чем я успел заняться им… и я его не жалею. Он кончил тем, чем обычно кончают шантажисты.
Он остановился, чтобы закурить и продолжал:
– Нет, то, что меня беспокоило, это положение миссис Денис, которая, я хочу подчеркнуть это, не должна иметь никаких неприятностей. Ни под каким видом! Что бы мне ни говорили о страховых деньгах, которые могли быть уплачены, или о Сираке, или о времени, которое затратил Скотленд-Ярд на этом деле. Скажу только, что никогда не должен быть предъявлен к оплате страховой полис, и тем более сейчас нельзя продолжать настаивать на этом.
– А почему? – спросил Леминг. – Мистер Артур Денис в своем праве. Его диадема исчезла, и он волен думать, что ее украли. Почему же ему не требовать деньги?
Каллаган пожал плечами.
– Не мое дело обвинять, – сказал он, – но я не считаю, что мистер Денис долго думал, что диадему у него украли. Он мог думать так вначале. Но вы согласитесь со мной, если он догадывался, что диадема находится в распоряжении миссис Денис, было довольно странным, – а я отвечаю за свои слова – обращаться к компании за возмещением. И если он знал, что «корона» находится в руках миссис Денис, он должен был сообщить компании о своем отказе от вознаграждения.
Леминг недовольно задвигался в своем кресле.
– Я не совсем вас понимаю, – сказал он. – Не хотите ли вы сказать, что мистер Денис узнал откуда-то и когда-то, неважно до или после предъявления своих требований, что «корона» находится в руках миссис Денис?
Каллаган улыбнулся.
– Не надо сердиться, Леминг! Это вам не поможет! Я не предполагаю, а я утверждаю. Денис не был в неизвестности, что «корона» находится в руках его жены.
– Откуда вы это знаете?
– Он это знал, – повторил Каллаган, – потомку что я сказал ему об этом. Вас, может быть, заинтересует тот факт, что он дал мне тысячу фунтов, чтобы я никому об этом не говорил!
* * *
Такси увозило обоих инспекторов в Скотленд-Ярд. Леминг был обескуражен, Гринголл курил свою трубку.
– Я вас предупреждал, что у Каллагана есть что-то в запасе, – сказал он. – Это анонимное письмо. Ведь совершенно ясно, он хотел, чтобы мы знали о том, что он сам написал его. Это видно, как нос посредине лица. Это для него выход, если бы дело повернулось для него плохо. Также он знал, что Гервез сразу же оповестит нас об их разговоре. Каллаган не дурак. Его история стоит твердо, и он будет держаться ее.
