Ренслоу ничего не ответил на это. Он бросил вопросительный взгляд на Шайна, но другой реакции у него не было.
– Я прошу вас не покидать города, – сказал Жентри. – Пока вы можете идти.
– Спасибо, – сказал Ренслоу и направился к двери.
Шайн вышел из кабинета Жентри вместе с Ренслоу в прохладу пустынных улиц. Буелл Ренслоу глубоко вздохнул и сказал:
– Как хорошо!
Они пошли вдоль улицы, и их шаги гулко раздавались в молчании раннего утра. Наступающий день заставил побледнеть серп луны и обещал быть ясным и теплым.
Мимо них проехал фургон молочника, испугав кота, который подпрыгнул, выгнув спину, а потом стремглав умчался в какие-то ворота.
Они были совершенно одни в пока еще не проснувшемся городе.
Пройдя сотню шагов, Ренслоу вдруг нервным голосом нарушил молчание:
– Но я ничего не понимаю. То, что Жентри сказал в своем кабинете, до меня как-то не доходит. Если вы подобрали кусочки того письма и сложили их, то я не могу понять, почему же меня не обвинили, а совсем наоборот?
– Жентри не читал записку, которую вы получили от Мелдрума.
– Что? Но ведь он же сам говорил об этом!
– Он просто считает, что это произошло так, вот и все. Мы сейчас поднимемся ко мне в отель, и там я вам все объясню.
Они вошли в отель через маленькую дверь для служащих, и Шайн провел Ренслоу в свое бывшее жилище на втором этаже, которое теперь служило ему конторой.
Гостиная была в достаточно плачевном состоянии после его потасовки с Эрнстом. Майк обошел всю комнату, методически поднимая опрокинутую мебель и наводя хотя бы относительный порядок под изумленным взглядом Ренслоу. Потом он открыл шкафчик с ликерами и обратился к гостю:
– Что вы выпьете?
Ренслоу внимательно осмотрел ассортимент бутылок и остановился на «бурбоне». Шайн достал коньяк и поставил его на стол. Потом поставил стаканы, сифон и сосуд с ледяной водой.
Ренслоу сел за стол, Шайн устроился в кресле, перекинув ноги через подлокотник. Они закурили сигареты и выпили в полном молчании.
Наконец Ренслоу произнес, немного колеблясь:
– Я слышал, как они разговаривали там, в тюрьме… похоже на то, что они задержали мышку, которая прикончила Карла…
– Да, они задержали женщину, которую вы видели у Моны… после смерти Мелдрума.
– И она… там были люди, которые сказали, что… что это ваша жена.
– Да.
– Я не могу сообразить. Я ничего не понимаю. Скажите, между нами, вы знаете, что было в той записке? Судя по ней, я должен был сразу помчаться туда и угробить Карла, чтобы помешать ему выдать меня в том, что это именно я убил сестру. То, что я на самом деле неповинен ни водном из этих преступлений, ничего не будет значить, если полицейские прочтут это. Я был бы готов, если бы они прочли именно ту записку. Меня определенно отправили бы поджариваться на электрический стул, это не вызывает у меня никаких сомнений.
– Да, это приблизительно так, дорогой мистер Ренслоу.
– В таком случае я совсем не понимаю, почему они этого не сделали? Значит… вы не показали им этого письма? Выпустив меня таким образом из тюрьмы, получается, они решили, что это именно ваша жена убила Карла? Если это не я, то это определенно сделала она! Если бы вы показали Жентри именно то письмо, которое я получил, то не я, а она сидела бы здесь в настоящий момент… а я был бы готов для поджаривания.
– Может быть, мне нравится ваше общество больше, чем ее, – усмехаясь, произнес Шайн.
– Идите вы, знаете куда… Вы определенно что-то замышляете, в этом я абсолютно уверен.
– Да, вы правы, – признался Шайн. – Я сделал собственноручно фальшивку. Я написал письмо и подписался за Карла Мелдрума. Потом я разорвал его и снова собрал, наклеил его на бумагу так, чтобы его можно было прочитать. У Жентри находится именно то письмо, которое сделал я, а вот настоящее имеется у меня. В фальшивом письме Мелдрум признается в том, что это он убил Леору и угрожает вам, если вы не дадите ему денег, обвинить вас в том, что вы, якобы, наняли его для убийства. Он в нем предупредил вас, чтобы вы не задумывали убить его, так как он написал соответствующее письмо, которое будет найдено после его смерти и обвинит вас в убийстве сестры и его.