По предварительным данным за 1936 г. в Ярославской области забито и разбазарено 37 686 голов крупного рогатого скота, забито и уничтожено приплода 18 896 голов, пало молодняка 17 324 голов и крупного рогатого скота 20 400 голов. По сравнению с 1935 годом падеж скота в Ярославской области увеличился на 73 %[414].
Распродажа мяса за бесценок на рынках осенью 1936 года в ряде районов весной сменилась мясным голодом[415].
По мере развития хлебного кризиса социальное недовольство в деревне росло. В спецсводку НКВД по Ярославской области, которую подписал капитан госбезопасности Рассказчиков, попало сочинение тринадцатилетнего Алексея Соколова. Обычная школьная тема — «Как я провел каникулы». Однако директора Пречистенской средней школы, где учился мальчик, испугали выводы об отношении советской власти к крестьянству, к которым подростка привел его нехитрый жизненный опыт:
Я, ученик 6‐го класса группы «Г» Пречистенской средней школы, провел зимние каникулы очень нерадостно. Я лучше бы согласился ходить в школу в это время. Когда я пришел в школу, то учителя сначала стали говорить: «Давайте, ребята, заниматься с новыми силами». Я за каникулы потерял все силы. Мне некогда было повторять уроки и прогуляться на свежем воздухе. Мне приходилось с 3‐х часов (утра. — Е. О.) вставать и ходить за хлебом, а приходил человеком 20‐м или 30‐м, а хлеб привозили в 9–10 утра. Приходилось мне мерзнуть на улице по 5–6 часов (дело происходило в январе 1937 года. — Е. О.). Хлеба привозили мало. Стоишь, мерзнешь-мерзнешь, да и уйдешь домой вечером с пýстом, ни килограмма не достанешь. Я думаю, что другие ученики тоже провели так же, как и я, каникулы. Если не так, то хуже моего… Судя по этому можно сказать, что Советская власть нисколько не улучшила жизнь крестьянина, а наоборот, еще ухудшила. Быть может, мое сочинение не подходит под тему, но в этом я не виноват, так как я ничего не видел, кроме обиды. Я — пионер и школьник и пишу то, что видел и делал. Так провел я каникулы[416].
Чутким камертоном настроений населения были письма. НКВД проводил перлюстрацию писем, особенно тех, что шли в Красную армию, пограничные войска и внутренние войска НКВД и могли повлиять на умы военнослужащих — крестьянских детей. Перлюстрации показывали, что число жалоб на отсутствие хлеба в деревне быстро росло и высказывания крестьян становились все более резкими. Сводки НКВД сохранили их в избытке:
«Сильно туго стало с хлебом. Наступает опять 33 год».
«Хлеба нет. Получили мерзлую кукурузу и мерзлую картошку».
«Сердце разрывается, когда смотришь, что делается по селам. За хлебом такие очереди, какие были в 1933 году. Скоро народ умирать станет».
«Приходит вечер, в деревне жуть. Ни одна живая душа не движется по улице».
«Хлеба нет. Наверно больше половины людей погибнет».
«Скорее бы началась война. Я первым пошел бы с оружием против советской власти».
«Царь Николай был дурак, но зато хлеб был пятак и то белый и без очереди, сколько хочешь».
«Гитлер заберет не только Советский Союз, но и весь мир будет под его властью, и тогда будет настоящая жизнь. А сейчас живет только головка».
«Рано или поздно, а Сталину все равно не жить. Против него много людей». «Сталин много людей уморил голодом».
«Соввласть и Сталин действуют методами крепостного права. Как раньше крестьяне работали на барина, так и сейчас колхозник работает до упаду неизвестно на кого, а хлеб не получает».
«Соввласть с колхозом поступила так же, как в сказке „О мужике и медведе“. Соввласть забрала себе вершки, а колхознику оставила корешки: солому и мякину».
«Я 5 лет работаю в колхозе, а никогда не был сыт, потому что наши правленцы стараются перед районом быть передовыми и весь хлеб на корню отдают на элеватор».
«Что это за жизнь! Если был бы Троцкий, то он руководил бы лучше Сталина» (за этим высказыванием следует многозначительная и роковая для сказавшего это отметка НКВД — «разрабатывается»)[417].
Появлялись и листовки с призывами к бунту[418]. Бунтов, однако, не было. Недовольство принимало иные формы: крестьяне отказывались идти «на проработку» конституции или на собрания для торжественного вручения акта на вечное пользование землей, во время выборов в Советы по новой конституции вели антисоветские разговоры. Активность развивалась в основном в разрешенном законом русле — делегации колхозников ехали к секретарям райкомов и председателям райисполкомов с просьбой оказать помощь. Наиболее резким из актов неповиновения, зафиксированных в спецсводках НКВД, были собрания колхозников, где под лозунгом «правления без коммунистов» переизбирали сельское руководство. Актом отчаяния являются случаи, подобные этому: в марте 1937 года колхозник села Анучино Бековского района Саратовской области Ерунов Л. С. (шестеро детей, хлеба нет), вооружившись большим столовым ножом, ходил по дворам колхозников и путем угроз вымогал хлеб и другую еду
