За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941 - страница 100
Народ бежал из колхозов. Уезжали не только рядовые, но и руководители. Кто-то покидал деревню с согласия сельских властей. Однако получить разрешение на отход и паспорт было непросто. Сельсоветы задерживали крестьян — рассчитайся сначала по гособязательствам. Поэтому большинство, продав скот, дом и имущество, бежали тайно ночью без разрешения.
Из спецсообщения НКВД:
За последнее время в Ленинградский район Азово-Черноморского края неорганизованно прибывают колхозники из разных мест Воронежской области. За декабрь и январь прибыло около 150 человек… Большая часть из них не имеет паспортов и документов о том, что они состояли членами колхозов и отпущены в организованное отходничество. Местные организации заинтересованы в пополнении колхозов рабочей силой и не возражают против приема прибывающих на работу в колхозы. Те, кто остается без работы, живут на вокзале или в пустующих таборах колхозников. Нищенствуют. Переселенцы рассказывают, что в Воронежской области большой недород, в результате чего колхозники получили на трудодни по 200 гр хлеба и в настоящее время голодают. Неорганизованный приезд колхозников продолжается[420].
Те, кто оставался в колхозах, отказывались работать: не было ни сил, ни смысла — все равно ничего не получишь[421]. Из-за низкой оплаты трудодней в колхозах страдали не только многодетные, больные и лодыри, но голодали и ударники, которые в 1936 году заработали рекордное количество трудодней[422]. Приближалась весна, но в недородных колхозах к севу не готовились. Семена проели.
В конце зимы и весной в ряде районов начался голод. В пищу пошли суррогаты: в муку добавляли головки от льносемени, жмых, дуранду, толченую лебеду, желуди, траву. Ели кошек, собак, трупы павших и больных животных. Люди нищенствовали, пухли от голода, умирали. Зарегистрированы случаи самоубийства из‐за голода. Школы не работали, учителя бедствовали, да и опухшие дети не посещали занятий. Выросла детская беспризорность. Эпидемии — спутник голода. В Ярославской области и Мордовской АССР весной 1937 года вспыхнул сыпной тиф. Названия голодавших колхозов — «Путь к сознанию», «Залог пятилетки», «Мечты Ленина», «Красная Заря» — на фоне страшных сообщений получают трагический подтекст.
Наиболее тяжелое положение сложилось на Волге. К началу весны 1937 года 60 из 87 районов Куйбышевской области были «охвачены продзатруднениями». В 36 районах НКВД отмечал случаи употребления в пищу суррогатов, в 25 — опухания от голода, в 7 зарегистрировано 40 случаев смерти от голода. Вот некоторые описания смертельных случаев из спецсводки НКВД.
В деревне Доньшино Поимского района за январь — февраль 1937 года умерли 60 человек, из них 27 по причине голода:
Семья единоличника Кинякина. Сам Кинякин умер в декабре 1936 года. В январе умерли: жена его 36 лет, дочь 15 лет и сын 13 лет.
Семья единоличника Потемкина. Сам Потемкин выехал на заработки. В деревне остались жена с 6 детьми. Из них в январе 4 умерли, а остальные опухли.
Семья единоличника Любаева, 3 детей. Умерли дочь 17 лет, сам Любаев. Жена и остальные дети опухли.
Семья единоличника Ведясова состояла из 4 человек: жена 37 лет, дочь 15 лет и сын 8 лет. Все умерли…[423]
По числу голодавших и опухших от недоедания выделялись также Саратовская область и Республика Немцев Поволжья. Там первые случаи опухания были отмечены в декабре 1936 года. В феврале 1937 года в Саратовской области голодали 47 семей (7 районов, 201 человек), в начале марта — 111 семей (21 район, 486 человек). В Республике Немцев Поволжья в январе 1937 года голодали 7 семей (3 кантона, 26 человек), в феврале — 40 семей (8 кантонов, 177 человек), к началу марта — 106 семей (409 человек), в марте — 111 семей (447 человек). Сводка описывает некоторые случаи.
Саратовская область, Макаровский район. В колхозе «12 лет РККА» колхозники вырывали из земли на скотомогильниках трупы павших животных и употребляли их в пищу. В колхозе «Ленинский путь» колхозница Морозова ходила по селу и собирала падаль. Ее дети от недоедания опухли. Полученные ею 99 кг хлеба на 99 трудодней были израсходованы раньше. Колхозница Жижина беременная, больная, двое ее детей находились в опухшем состоянии. Старшая дочь ходила по селу, собирала падаль. Завхоз колхоза Юдин «отпустил для питания» Морозовой и Жижиной голову павшей лошади. В колхозе им. Пугачева завхоз Уваров выдал конюху Зайцеву мясо павшей лошади на общественное питание. Извлечен из петли колхозник Елисеев В. П., 25 лет, попытка к самоубийству связана с отсутствием продовольствия, и т. д.
