За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941 - страница 98

Мое исследование, представленное в этой книге, показывает, что по сравнению с периодом карточной системы материальное положение всех групп населения во второй половине 1930‐х годов улучшилось. Однако общий положительный тренд во второй половине 1930‐х годов медленно и трудно прокладывал себе путь, преодолевая многочисленные проблемы и недостатки, присущие выбранной экономической модели. Товарный дефицит, который воспроизводила социалистическая экономика, по-прежнему приводил к тому, что государственное снабжение для основной массы населения создавало иерархию в бедности. Главный водораздел, как и прежде, проходил между номенклатурной верхушкой и остальным населением. Однако «планка богатства» советской элиты существенно не поднялась в послекарточные годы. Ее материальное положение по-прежнему уступало уровню обеспеченности высших слоев Запада[408].

Моментами истины, которые показывают суть государственной «свободной» торговли, являлись хронические кризисы снабжения. Во второй половине 1930‐х годов их было два. Хотя ни один из них по остроте и масштабам не повторил голод первой пятилетки, то были нелегкие времена.

Летом 1936 года пришла плохая весть — неурожай зерновых. От засухи пострадал и картофель. Неурожай, однако, был лишь предпосылкой продовольственного кризиса[409]. Главную роль сыграли государственные заготовки. Несмотря на недород зерновых, хлебозаготовки проходили почти на том же уровне, что и в урожайном 1935 году[410]. После отгрузки зерна государству и создания семенных фондов колхозы остались без хлеба. Максимальная выдача на трудодень по недородным районам не превысила 1–1,5 кг зерна. Во многих колхозах крестьяне получили по 300–600, а то и вовсе по 100–200 г зерна на трудодень[411]. Денежные выплаты в колхозах также были незначительными — 13–50 коп. на трудодень. По словам крестьян, 100 г зерна на трудодень при выработке средней нормы хватало на месяц проживания для семьи. Крестьянские запасы в недородных районах оказались ничтожными, уже к зиме 1936/37 года они иссякли.

С октября 1936 года в Москву в НКВД из секретно-политических отделов его местных управлений пошли спецсообщения «о продовольственных затруднениях в колхозах». В ноябре — декабре их поток усилился. Из НКВД сводки поступали в ЦК ВКП(б) (Сталину, секретарям и в сельхозотдел) и в СНК СССР (Молотову). География спецсообщений о начавшемся хлебном кризисе обширна — Воронежская, Западная, Горьковская, Ивановская, Кировская, Курская, Куйбышевская, Оренбургская, Саратовская, Северная, Сталинградская, Челябинская, Ярославская области, Ставрополье, Азово-Черноморский край, Мордовская, Чувашская и Татарская АССР, АССР Немцев Поволжья, Башкирия[412]. Продовольственные трудности затронули не только Российскую Федерацию. Письма красноармейцев, проходивших службу в военных округах Украины, свидетельствуют, что и в украинских селах было «очень плохо» и там не было хлеба. Красноармейцы советовали родным запасаться продуктами «в виду угрозы голода», не платить налоги и уезжать из колхозов. Многие не собирались возвращаться в родные села[413].

Засуха и недостаток зерна породили мясную проблему. Из-за отсутствия кормов осенью 1936 года начался забой скота. До октября корова в Ярославской области стоила 700–800 руб., а в ноябре — 150–200. Рабочую лошадь отдавали за бесценок — за 3–12 руб. Крестьянам стало выгоднее забить скот и получить страховку — 1000–2500 руб., чем содержать его или даже продавать на рынке. По сообщениям НКВД, обеспеченность кормами осенью 1936 года составляла 1,5–2 месяца. У колхозов не было денег, чтобы покупать корма. К концу осени скот кормили соломой, которую снимали с крыш. В колхозах ликвидировали животноводческие фермы: раздавали общественное стадо в индивидуальное пользование, резали скот, мясо распределяли между колхозниками или продавали.

Вот один из результатов истребления скота. Весной 1937 года НКВД провел негласную проверку состояния животноводства в 23 районах Ярославской области. Она показала угрожающее снижение поголовья: