Индустриальный прагматизм формировал не только своеобразную социальную, но и географическую иерархию. Горожане получили преимущества перед сельским населением, а население крупных индустриальных центров — перед жителями малых и неиндустриальных городов.
Мировой опыт свидетельствует, что многие государства прибегали к регламентации снабжения, главным образом в периоды войн. Именно войны создавали к этому два необходимых условия: острый дефицит товаров и усиление централизации. Однако при всем многообразии систем государственного регулирования снабжения, карточная система первых советских пятилеток остается уникальной. За редким исключением, государственная регламентация снабжения в других странах не сопровождалась уничтожением частного сектора экономики. Советская система распределения товаров 1931–1935 годов уникальна еще и крайней стратифицикацией. Даже карточная система, существовавшая в СССР в период Второй мировой войны, уступала в этом карточной системе первых пятилеток. И наконец, государственное регламентированное снабжение первой половины 1930‐х годов являлось крайне прагматичным. В нем практически отсутствуют принципы социальной справедливости и в гипертрофированном виде выражены принципы государственной необходимости.
Сравнивая мировые системы государственного регулирования снабжения, приходишь к выводу, что сталинское руководство разрабатывало свою, руководствуясь законами военного времени[167], а советское общество в мирные 1930‐е годы жило в условиях, которые некоторые нации не испытали даже в периоды мировых войн[168].
Спецснабжение: «Государство — это я»
Индустриальный прагматизм не был единственным принципом централизованного распределения в период карточной системы 1931–1935 годов. Принадлежность к власти играла огромную роль в системе государственного снабжения.
Согласно опубликованным постановлениям, в стране не существовало норм выше норм индустриальных рабочих и красноармейского пайка. Если Политбюро хотело подчеркнуть особое положение той или иной социальной группы, оно уравнивало ее в правах с индустриальными рабочими. Даже высшая партийная, советская (работники государственного аппарата), военная и интеллектуальная элита официально по нормам снабжения и другим привилегиям была приравнена к классу-гегемону. Действительность, конечно, отличалась от постановлений. В стране существовало спецснабжение, хотя этот факт не афишировался. Развитие спецснабжения происходило по мере углубления продовольственного кризиса в стране — Политбюро стремилось защитить права элиты.
Спецснабжение высшей партийной, советской, военной, интеллектуальной номенклатуры составляло важную часть привилегий, которые пополнялись по мере укрепления Советского государства[169]. По словам известного в период нэпа экономиста Е. А. Преображенского, страна на рубеже 1920–1930‐х годов проходила период «первоначального социалистического накопления». Номенклатура же в 1930‐е годы проходила, по выражению экономиста Егора Гайдара, период «первичного наедания»[170]. Отгремели войны и революции, власть была захвачена и удержана в боях. В условиях мирного времени мещанский дух прорывал оболочку революционного пуританства и идейной сознательности. Шел не только процесс перерождения пришедших к власти революционеров, но и процесс формирования новой молодой номенклатуры. Ее составили люди без глубоких идейных убеждений. Они усвоили официальную риторику и выполняли необходимые ритуалы, поскольку это был путь к личному успеху и материально обеспеченной жизни.
Представляя государство, высшая партийная и советская номенклатура назначила себе лучшее в стране спецснабжение[171], подтвердив мнение Маркса, что «бюрократия обладает государством… Это есть ее частная собственность». «Новый класс», как назвал советскую номенклатуру Милован Джилас, мог повторить вслед за Людовиком XIV: «Государство — это я».
Высший уровень государственного снабжения представляли распределители руководящих работников центральных учреждений. Они выдавали лучший в стране «паек литеры „А“». Через распределители руководящих работников обеспечивались секретари ЦК ВКП(б) и ЦК ВЛКСМ, председатели и их замы ЦИК СССР и России, СНК СССР и РСФСР, ВЦСПС, Центросоюза, Госплана СССР и РСФСР, Госбанка, наркомы и их замы союзных и российских наркоматов, а также семьи всех перечисленных. Спецснабжение литеры «А» предназначалось также для советского дипломатического корпуса и ветеранов революции, живших в Москве.
