За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941 - страница 33
Менее спокойно вели себя кадровые работницы. Женщины, на чьих плечах лежало бремя достать продукты и накормить семью, к тому же были вынуждены за паек работать наравне с мужчинами на производстве. Они чувствовали ухудшение снабжения наиболее остро. Кроме того, в отраслях промышленности с преобладанием женского труда зарплата была ниже, а снабжение хуже, чем в преимущественно мужских отраслях тяжелой индустрии. Самые крупные «продовольственные» забастовки в 1930 году произошли в женских отраслях. И в целом в текстильной промышленности, где женщины составляли подавляющее большинство, бастовали чаще, чем в мужских отраслях. В первом квартале 1930 года в отрасли прошло 92 забастовки (в 1929 году — 66), из них 9 были непосредственно вызваны перебоями в снабжении[130]. Наиболее крупная забастовка, в которой участвовало 600 человек, состоялась в апреле на Телегинской ткацкой фабрике в Шуйском округе. Женщины остановили работу на полчаса: «Работой душите, а хлеба нет». Еще одна крупная забастовка прошла в июле на джутовой фабрике в Одессе. Бастовавшие работницы пытались организовать демонстрацию и пойти с агитацией на другие предприятия. Летом 1930 года прошли массовые выступления работниц на торфоразработках Орехово-Зуевского округа с требованиями выдать мануфактуру[131].
Однако производство страдало не столько от забастовок, сколько от бегства рабочих за продуктами: опозданий и прогулов, огромной текучести кадров в тщетных поисках лучших условий снабжения, ухода рабочих в деревню в периоды урожая.
Продовольственный кризис позволяет по-иному взглянуть на движение 25-тысячников — рабочих, которые по зову партии поехали в деревню проводить коллективизацию и «поднимать» колхозы. Отнюдь не для всех это был «идейный порыв», многими двигала надежда достать в деревне продукты. Как сообщалось в одном из донесений ОГПУ, «несмотря на недостаточность разъяснительной работы, а на некоторых предприятиях полное ее отсутствие, добровольная запись на работу в деревню дала цифры в 2–3 раза превышающие намеченную разверстку, рабочие при этом часто даже не понимали, что такое колхоз»[132].
Наиболее частыми формами открытого проявления недовольства являлись резкие высказывания, отказы рабочих идти на праздничные демонстрации, участвовать в соцсоревнованиях, демонстративные выходы из кооперативов и из партии. Конечно, не все рабочие разделяли антисоветские выпады собратьев по классу. Но, даже не отражая всех настроений того времени, приводимые ниже высказывания помогают оживить мертвую статистику архивных материалов:
«Как в колхозы стали загонять, жрать буквально нечего стало». «Скоро и картофель будет выдаваться по карточкам». «Надоела проклятая жизнь. Говорят, все для рабочих, а между тем рабочего жмут вовсю, дерут с него и на займы, и на колхозы, и на пятилетку, а давать ничего не дают. Эта пятилетка загонит рабочих в гроб. Жить стало хуже, чем до революции». «Что толку, что стали работать 7 часов и зарплату повысили, когда есть нечего» (Москва и область).
«Довольно поели мяса, пора на 13 году революции и за конину приниматься. При соввласти пора отвыкать от еды». «Наши правители о нас забыли, не видят, чем питается рабочий». «Детей кормим хлебом с солью, сами едим только хлеб, какое может быть тут ударничество» (Ивановская обл.).
На стенах завода им. Маркса в Астрахани кто-то написал: «Каждый дурак может так править, как советская власть морит людей с голоду». «Да здравствует пятилетка с голодным желудком». «Нам только глаза замазывают, дескать, все для рабочих, а дают кусок хлеба и тухлую селедку. Довольно сказок. Мы видим, что лучшее отправляют за границу. Рабочим центра, как барскому лакею, дают больше, а мы, рабочие провинции — жри картошку, потому что у тебя черная кость» (Нижняя и Средняя Волга).
«Требуют производительности труда, а не взглянут, как ходят рабочие. Утром уходишь не евши, на обед в столовой дают какую-то бурду без мяса. 100 гр мяса на всю семью. Думали колхозами устранить кризис, а получилось наоборот. Жрем конину». «Какое тут ударничество, когда кишки в биллиард играют. Сначала надо дать хлеба, а потом соревноваться». На одной из железнодорожных станций на паровозах появились надписи: «СССР — страна благородная, хлеб отправляет за границу, а сама голодная». На Красноярском ремонтном заводе в паровозном цеху на стене была нарисована карикатура — рабочий с молотом, рядом скелет с косой и подпись: «Скелет — это пятилетка, которая берет рабочего за горло» (Сибирь).
