Впрочем, Велизарий всё устроил мастерски, делая вид, что готов идти на переговоры, и если Витигис прекратит сражаться и подпишет мир с Юстинианом, то его сделают императором Запада. Велизария пустили в Равенну, и вот тут он показал своё истинное лицо, когда готы сдались: разумеется, бедному старому Витигису было поздно что-то исправлять — слепец, он не понимал, что делает.
Выше я писал, что Либертас кажется проигравшей стороной. Однако сдаваться, я думаю, преждевременно по двум причинам. Во-первых, успех Велизария в Италии — это замок на песке. Готы потерпели не военное поражение, их обманом вынудили подписать капитуляцию. Даже и без Витигиса у них есть другие лидеры — Ураис в Тицинуме[98], Хильдебальд в Вероне — и никто из них оружия не сложил. Когда Велизарий — вместе с тобой, разумеется, — будет отозван в Константинополь, его место займёт Виталий, вполне компетентный командир, однако при нём совершенно не исключена вероятность восстания готов.
Кстати, мои поздравления в связи с успехом операции “Отравленное перо”. Ваши письма нашему возлюбленному императору с предупреждением, будто бы Велизарий обдумывает предложение Витигиса признать его императором — как Юлий Цезарь, когда Антоний предложил ему корону, — возымели должный эффект. Семена подозрения посеяны в разуме Юстиниана, а мозг — это лучшая почва для подобных семян, и именно в этом кроется причина отзыва Велизария. На всякий случай...
Вторая причина такова: в прошлом году мои шпионы обнаружили, что Витигис, предвидя неминуемое поражение, обратился к Хосро, новому шахиншаху Персии. Его посланники убедили Хосро, что если Велизарий отвоюет Италию, то Римская Империя станет достаточно сильна, чтобы возобновить войну с Персией, даже при том, что договор о вечном мире никто не отменял. Иными словами, Витигис предполагал, что Хосро может нанести упреждающий удар, пока Рим занимается Италией. И даже теперь, со смертью Витигиса и завоеванием Италии, возможность такого удара всё ещё велика.
В общем, дорогой мой друг Прокопий, друзьям из Либертас всё ещё есть чем заняться, и кто знает, какие задания ждут тебя по возвращении в Константинополь вместе с Велизарием. Это письмо я доверил “Гракху”, и он, без сомнения, найдёт тебя в императорском дворце в Константинополе.
Написано в Фануме, Фламиния и Пиценум (это всё ещё провинции Римской Империи), в IV Февральские иды, в год консула Василия[99] (чудо из чудес, похоже на то, будто бы Юстиниан смягчился сердцем и не стал обрекать институт консульства на забвение)».
— Господи! Означает ли захват Равенны то, что Ты всё ещё благоволишь к Юстиниану, твоему недостойному сыну? Твой слуга, Господи, вернул половину Западной Империи — земли Африки и частично Италии. Конечно, многое ещё предстоит сделать — варвары изгнаны из Галлии и Испании, и свет Твоей веры воссиял над нечестивыми монофизитами и арианами по всей Империи. Если, как говорили Константин и Августин, миссия Рима состоит в распространении и защите христианства по всему миру, то, возможно, я могу надеяться, что Ты действительно избрал меня, и я послужу твоим скромным орудием во спасение человечества...
Юстиниан переступил босыми ногами на холодном каменном полу. Здесь, в Айя-Софии, он провёл целую ночь на коленях, молясь и размышляя.
— Были времена, Господи, когда я боялся, что Ты отвратил лицо своё от меня, и покинул меня, и я проклят; словно легендарные Фурии — эти ужасные крылатые девы, у которых змеи вместо волос, а из глаз текут кровавые слёзы, — преследуют меня, посланные неумолимым роком. Например, Господи, я послал Нарсеса к Велизарию на помощь — и это привело к разрушению Милана и резне среди мирных жителей. Разве не был я виновен, Господи, в гибели полумиллиона невинных душ? Иногда мне кажется, что виновен, — ибо моя нерешительность вновь мучает меня. Моя робость, трусость, мои ошибки стали причиной гибели Атавульфа и Валериана, моих друзей. И по той же причине я готов был позволить готам держать Италию в своих руках, от Падуса до Альп, — но Велизарий не послушал моего приказа снять осаду Равенны и договориться с Витигисом. Я ошибался, Господи. Я поверил слухам, о которых донёс мне Прокопий, что Велизарий хочет сам стать императором Запада. Я поверил — и отозвал его в Константинополь.
