Опять поплыли мимо постройки, поезд прогрохотал по мосту через реку и снова увеличил скорость.
Папа закрыл окно, погладил Олю по волосам:
— Ну, дочь, видела бабушку с дедушкой?
— Видела,— вздохнула Оля.— Там ещё были машинка, коник и маленькая коровка. И ещё тётя кричала. Мама, что тётя кричала?
— Что ты хорошая девочка, только очень капризная, и, если будешь и впредь капризничать, она не пригласит тебя в гости.
— Я не часто буду капризничать. Ладно, мама?
Юрка засмеялся и вслед за папой вышел в тамбур. Папа стоял у окна, глядел на зелёные поля и перелески и думал о чём-то не известном Юрке. Он даже пытался напевать что-то себе под нос, хотя вообще-то никогда не поёт, потому что ему ещё в детстве медведь наступил на ухо. Конечно, никакого медведя не было, просто взрослые так говорят о тех, у кого в песне ни складу ни ладу.
— Папа, ты — рад?— спросил Юрка.
— Очень.
— А почему?
— Потому что вернулся на родину. Тут же мне каждый кустик знаком...
— А «Журавлиная падь» — не родина?— спросил Юрка, опять вспомнив Славика и Кешу, оставшихся в «Журавлиной пади».
— Тоже родина. Везде наша советская земля. Только понимаешь, сын, у каждого человека есть на земле уголок дороже всех на свете. Как тебе объяснить? Допустим, много на свете мам, и все они хорошие, а вот твоя мама для тебя — лучше всех. Верно?
— Ага!
Папа опять глядел вдаль и думал о чём-то своём. Юрка тоже думал. О том, что лесов здесь поменьше, чем там, где осталась «Журавлиная падь», и сопок совсем нет. А деревень тут больше, куда ни глянь — деревни. Вон мальчишки на луг бегут, там у них футбольное поле... Сейчас как заиграют? О! Ударил один! А вратарь — прозевал... Дырка! Ни Кеша, ни Славик, ни он, Юрка, не прозевали бы. Что делают сейчас Славик и Кеша? Может, тоже гоняют в футбол, а может, пошли на рыбалку? Интересно, по-прежнему ли приходит в городок та задавака-белка? Если приходит, ребята найдут её дупло уже без него, без Юрки...
— Гляди, сын, Белореченск!
Город начался неожиданно. Только что проплывали за окном берёзовые рощи и сосновые боры, и вдруг, как в сказке, выросли высокие дома. Одни подступали к самой дороге, другие уходили далеко-далеко. Многие ещё строились. У этих домов катились по рельсам, как по железной дороге, подъёмные краны, подхватывали с земли большущие плиты — целые стены — и, приподняв, опускали прямо в руки рабочих. Много их там было, рабочих, на самой верхотуре, и парней, голых до пояса и загорелых, и девушек, повязанных разноцветными платочками. Юрка тут же подумал: быть командиром самолёта — хорошо, но ничуть не хуже — выучиться и на строителя. Вон куда они забрались, оттуда весь город видно!
Юрка хотел спросить, отчего так много в городе флагов, сегодня ведь никакой не праздник,— не успел: папа снял с верхней полки чемоданы, мама торопливо стала собирать Олю. Юрке кивнула на пузатую авоську:
— Не забудь.
По подземному переходу поднялись на привокзальную площадь. Юрку, бредущего последним, толкали со всех сторон. Авоська била его по коленям, а то и сзади, под коленки, было шумно, неуютно и неинтересно.
На вокзале гомон и суета. Папа с трудом нашёл свободный краешек скамьи для мамы с Олей, составил у ног их чемоданы и зашагал куда-то звонить. Вскоре вернулся, обрадовано сказал:
— Меня ждут. Сдавать в камеру хранения чемоданы не будем, пожалуй, долго не задержусь. Юра, не отходи от мамы, мало ли что может понадобиться!
А Юрке так хотелось с папой! Велика ли радость — сидеть на чемоданах в этом гвалте и скучать?
Папа с мамой переглянулись, и мама сказала:
— Бери уж. Обойдёмся.
Что ни говори, а взрослые порой бывают догадливые!
Не зря хотелось Юрке поехать с папой. Как хорошо в такси, да ещё если тебя посадили впереди, рядом с шофёром! Такси шло медленно, папа, наверное, специально попросил шофёра ехать потише, чтобы сын успел как следует рассмотреть город. И Юрка, вертясь на сиденье, глядел во все глаза.
Едва свернули на главную улицу, Юрка прочитал на доме с колоннами: «Главпочтамт». И тут же увидел над входом удивительные часы — большие-пребольшие — с циферблатом, сплошь исписанным названиями городов. Повернулся к папе, чтобы спросить — для чего это, папа опередил его:
