Сафаров замолчал. Сергей не перебивал его. Он понимал, что парню необходимо выговориться. Он держал на руках свою исхудавшую дочь, чувствуя трепыхание ее сердца и вслушиваясь в каждое слово, что говорил Рустам.
— Выходит, что я сейчас перед тобой исповедываюсь, что ли! — смущенно продолжил Сафаров. — Если вакцина этого доктора не поможет, то я, скорее всего, умру. Я ведь не фартовый парень! Никогда в жизни не перло, один раз повезло, что Настю встретил, и то удержать счастье не удалось. Получается какая-то лажа, Серега! Зачем тогда все это было нужно?! И крещение в том монастыре, и заикающийся голос монаха, велевший помочь тебе, и «красноглазка» эта долбаная! Все не случайно, понимаешь?!
Сергей посмотрел в темень подъезда. Оттуда тянуло запахами фармакологии и крысиным пометом. Стоит людям прекратить регулярную уборку, запахи серого спутника человека неумолимо вторгаются в жизнь.
— Мне сон приснился, — задумчиво сказал он. — Такое редко случается. Когда пил, на отходняках всякая дребедень чудилась, но это было что-то вроде глюков. Не поймешь, спишь или картинки смотришь. А тут так ясно, будто кино… Там что-то вроде чистилища было, люди ждали своей очереди возле двери. Я никого из этих людей не видел раньше, но сразу же понял, что они реальные персонажи, жившие когда-то раньше. Когда дверь открывалась, все кричали одно слово. Свершилось! Понимаешь?
Сафаров отрицательно покачал головой.
— Вот и я не понимаю! — со вздохом сказал Сергей, дернул затекшим плечом. — Фотография боксера в твоей тачке. Он там был, понимаешь, среди тех людей… Откуда я мог его видеть?
— Ты уже был в моей машине, — напомнил Рустам. — После той драки. Может, неосознанно увидел фото и позабыл потом.
Авдеев помассировал травмированное ребро.
— Не думаю. Я бы запомнил. Это слово — свершилось, люди редко используют его в обычном разговоре. Один из тех людей был в полосатой робе, вроде той, что заключенные в фашистских концлагерях носили. Он сказал, что мое время еще не пришло. Вот и твое время, Рустам, пока не наступило. Ты прав, случайностей не бывает!
Они шли по лестнице. Шли молча. Слова были излишни, за короткое время мужчины научились понимать друг друга без слова. Здесь властвовал полумрак, свет из запылившихся окон вливался слабой полоской. Марина начала задыхаться, худенькое тело девушки сотрясали приступы кашля.
— Быстрее! — прошептал Сергей. На втором этаже простирался длинный коридор, пол в котором был покрыт пылью, к третьей по счету двери вела цепочка узких следов. — Сюда! — крикнул Авдеев.
Он подбежали к дверям, Рустам дважды стукнул в нее кулаком. С той стороны послышалось какое-то движение, спустя короткую паузу дверь распахнулась, на пороге стоял Сливной. Пахло чем-то сладким лекарственным, спиртом и почему-то домашними котлетами. На фоне богатыря доктора суетился худой мужчина в белом халате и с копной густых черных волос на голове. Он бесцеремонно оттеснил Сливного, моментально оценив ситуацию, будто полевой командир, взял командование в свои руки.
— Сюда проходите! — взмах руки указывал на кушетку, стоящую в углу просторной лаборатории, залитой утренним светом. — Виктор Васильевич, готовьте капельницу! А вы, молодой человек, сядьте пока сюда! — Он подтолкнул Рустама к табуретке и, обернувшись к Авдееву, улыбнулся, предъявив ряд кривоватых зубов. — Вы голодны? Есть хотите?
Сергей прислонился к дверному косяку. Все навалилось разом — и усталость, и боль в бедре, и трещина в плавающем ребре, и сломанный зуб. Он действительно почувствовал зверский голод.
— В холодильнике котлеты, почти свежие, — говорил мужчина. Он метнулся к большому холодильному шкафу, стоящему возле стены, хлопнула дверца, вирусолог достал оттуда пробирку, впился острым взглядом в бесцветную жидкость. — Можете перекусить, там котлеты, в термосе вроде оставался кофе, мой друг принес. Во всяком случае, не будете под ногами без толку болтаться.
Сливной уверенно вводил иглу в едва заметную синюю полоску вены на сгибе локтя девушки. Оторвавшись на секунду, он кивнул Авдееву, словно они расстались накануне:
