Снег искрился пятнами слепящей белизны под лучами солнца. Слышалась мелодичная песнь капели, заливисто пели птицы. Весна уверенно вступала в свои права в лагере Заксенхаузен. Выстроившиеся в ряд люди, одетые в полосатые робы, казались пришельцами из каких-то чужих миров на фоне волнующей красоты пробуждающейся природы. Обер-лейтенант Кранц обвел заключенных концлагеря мрачным взглядом. Эти люди были неимоверно худы и измождены, непонятно, как в них еще теплилась жизнь. Стоящий рядом лагерный врач брезгливо улыбнулся.
— Мы подобрали самых крепких…
Кранц почему-то боялся этого человека с прозаической фамилией Шмидт. В его невыразительном бледном лице, лишенном отличительных черт, было что-то особенное. Пугающее и жуткое. Кранц не удивился бы, если бы узнал про врача какую-то ужасную тайну. «Впрочем, — подумал он, — мы все стали в некоторой степени демонами, присягнув на верность одержимому маньяку с больными глазами психопата и крысиными усиками на отечном лице».
— Не мешало бы покормить людей! — сказал он.
— Вы считаете их людьми? — удивленно спросил Шмидт, его рот разрезала какая-то дьявольская усмешка.
Кранц отвернулся. На крышу барака сел белоснежный голубь, птица склонила набок голову, словно была удивлена представшей перед ее взором картиной.
— Я приехал в лагерь по личному приказу рейхсфюрера, — сказал Кранц, с каким-то болезненным любопытством глядя на голубя. — Приказы не обсуждают, их выполняют беспрекословно. Насколько мне известно, опытные образцы вакцины были опробованы на заключенных людях. — Он сделал акцент на последнем слове, не сводя взгляда с сидящей на крыше птицы.
— Все было проделано в точности согласно приказанию рейхсфюрера.
Кранц наклонил голову.
— Далее, рейхсфюрер приказал забрать образцы.
— И вам не интересно узнать результаты испытаний? — спросил Шмидт.
— Такого приказа я не получал.
— Вы слишком сентиментальны для немецкого офицера. Знаете, что сострадание — качество, присущее рабам?
— Я читал Ницше, штабс-артц! — резко сказал Кранц. Он нарочно употребил военное звание собеседника, чтобы обозначить субординацию и тем самым пресечь дальнейшие расспросы.
— Как угодно! — поклонился Шмидт. — Образцы вакцины упакованы и ждут отправки.
Обер-лейтенант кивнул и зашагал по направлению к зданию, над входом в которое алел медицинский крест, выглядевший в концентрационном лагере так же неуместно, как белый голубь на крыше барака с заключенными. Его подмывало оглянуться назад, но он не сделал это, чувствуя спиной взгляд военного врача. Он шел по размокшей от весенних паводков земле, прямой, как шпага, сжимая в бессильной ярости кулаки, слыша неистовый лай овчарок, короткие команды охранников и журчание талой воды в лесу…
* * *
Кранц открыл глаза. Последнее время он почти не спал, изредка удавалось задремать на пару часов, и всякий раз он видел во сне человека с узкой щелью на месте ухмыляющегося рта. Иногда ему чудилось бледное лицо лагерного врача в рубке субмарины, в камбузе, в центральном отсеке управления. Тот словно возникал из ниоткуда и так же бесследно исчезал, стоило к нему приблизиться. Вероятно, по причине бессонницы у Кранца начались галлюцинации. Воспаленными глазами обер-лейтенант смотрел на квадратик бумаги. Вчера поступила секретная шифровка, прочтя которую он не удивился. Он ждал чего-то подобного. Кранц сжал пальцами виски, еще раз перечитал текст шифровки, шевеля губами. Там были перечислены порты европейских городов, куда следовало транспортировать колбы со смертоносным вирусом. Обер-лейтенант подошел к сейфу, открыл хитроумный замок висящим на шнурке ключом. В полутьме поблескивали выстроившиеся в ряд емкости. Гнездящаяся в них смерть дремала, как сказочный дракон, пока его не пробудили любопытные путники.
Загрохотали шаги за тонкой переборкой, в люк постучали.
— Господин обер-лейтенант!
Кранц прикрыл дверцу сейфа, вышел наружу. Взметнулась рука дежурного офицера в приветственном жесте.
— Хайль!
— Что произошло? — крикнул Кранц, на ходу застегивая китель.
— Британские самолеты! — отчеканил офицер. — Охотники. Прикажете уйти на глубину?
