— Странный субъект, — согласился Востриков.
— Пожалуй, закончим на этом! — Рябова поднялась, кивнула главврачу: — Максим Сергеевич, завтра утром я вас жду с отчетом.
— Конечно! — сказал главврач.
Все расходились, негромко переговариваясь. Девушка-секретарь остановилась в дверях.
— Я вам больше не нужна, Ольга Ивановна?
— Нет, Полина, спасибо! Можете идти домой, отдыхать!
Девушка вышла, шмыгая носом. Уже стоя в дверях, она приглушенно чихнула и сконфуженно извинилась. Рябова машинально ей улыбнулась. Саднило горло, и ее немного познабливало. Продолжая размышлять о странном московском визитере, она достала из сумочки пару таблеток аспирина, запила их водой из стоящей на столе бутылки. Большие черные часы показывали два времени. Местное и московское. Рябова достала смартфон, набрала номер дочери. Пошли долгие гудки, девочка ответила после шестого сигнала по счету:
— Привет, ма!
— Здравствуй, Леночка! Ты уже дома?
— Ага. Нас сегодня рано отпустили, говорят, какая-то эпидемия. Мальчик в нашем классе заболел…
Ее голос звенел от восторга.
— Лена, тебе надо будет уехать из города. — Услышав возмущенное сопение в микрофоне, добавила категорично: — И это не обсуждается! Приедет мой водитель Коля, ты его знаешь. Он отвезет тебя за город, к бабушке.
— Я не хочу к бабушке! — захныкала девочка.
— Собирай вещи! — сказала Ольга Ивановна тем особенным тоном, после которого дочь, все еще хныкая, повиновалась.
Рябова позвонила личному водителю, дав четкие и понятные инструкции. Следующие сорок минут были потрачены на то, чтобы обзвонить городские службы, дать распоряжения на случай введения в городе чрезвычайного положения. Она подошла к окну, распахнула его. Ее окутал городской гомон, шум проезжающих автомобилей, шелест листы, голоса людей. Обыденные звуки обычного дня. Рябова притронулась к воспаленным железам на шее, немного подумав, набрала номер Литвиненко. Врач ответил немедленно, словно держал смартфон наготове:
— Слушаю, Ольга Ивановна!
— Максим Сергеевич, вы не заняты?
— Что вы! Я уже на работе! Зашиваемся с этим новым вирусом!
Рябова налила себе воды из графина. Когда она пила, зубы стучали о край стакана.
— Вы можете перечислить симптомы этого вируса? — спросила она.
— Я уже говорил сегодня…
Был слышен чей-то громкий голос. Ругалась женщина. Литвиненко что-то ответил, вероятно прижав ладонью микрофон, — звук голоса стал приглушенным, словно доносящимся через слой ваты.
— Извините, Ольга Ивановна! Все, как при обычной простуде. Насморк, головная боль, першение в горле, температура. Кашель. Хотя, есть одна отличительная особенность, наблюдается почти у всех заболевших. Гиперемия глаз. Покраснение склеры, слезотечение, при сохранении зрительных функций.
Рябова подошла к большому зеркалу, оттянула пальцем нижнее веко. Склера глаз была кристально-белой, с легким оттенком желтизны.
— Сколько проходит времени между заражением и появлением первых симптомов? — спросила она.
— Инкубационный период, — подсказал Литвиненко. — Исходя из имеющихся данных, от нескольких часов до недели. Возможно, дольше. Это зависит от вирусной нагрузки, ну то есть, какое число вирусных частиц получил заболевший человек, его иммунитета, общего состояния здоровья. А почему вас это беспокоит?
— Извините, Максим Сергеевич, за то, что отвлекаю вас от работы. — Женщина уклонилась от прямого ответа. — Меня визит московского гостя прямо из седла выбил. Невнимательно слушала…
— Мне тоже было не по себе, — усмехнулся главврач. — Одна история пандемий в его изложении чего стоит! А главное, я так и не смог вспомнить его фамилию!
— Кузнецов. — Рябова нервно повела шеей.
Литвиненко опять кому-то отвечал:
— Да… Да, попробуйте кислород, если не наступит ремиссия, подключайте к ИВЛ!
Рябова ждала, пока врач освободится. После короткой паузы он заговорил.
— Я опасаюсь, что недооценил темпы роста эпидемии, — медленно проговорил врач.
— Все так плохо?
— Хуже не придумаешь. За утро семьдесят пять новых случаев.
— Летальность?
— Пока абсолютная…
Воцарилась пауза, нарушаемая дыханием главврача. Рябова мрачно посмотрела на карандаш, будто кусочек грифеля, облаченного в деревянный корпус, был виновником всего происходящего.
