— Зачем? — переспросил человек-тень. Он на миг остановил свои упражнения с карандашом, воцарившаяся тишина на миг оглушила собравшихся в конференц-зале людей. Рябова заметила, что все смотрят на зависший в руке человека карандаш. Он был черным, с золоченой надписью на ребре, остро отточенный грифель высовывался из песочного цвета оперения, как змеиное жало. — И в самом деле, зачем… — Человек нахмурил светлые брови. Карандаш опустился, как нож гильотины. Боковым зрением Рябова увидела, как вздрогнул Литвиненко, а девушка-секретарь, ведущая стенограмму заседания, побледнела.
— Все очень просто, — продолжал говорить человек-тень.
Интервалы между ударами карандаша стали длиннее, заметила Рябова.
— Просто, — повторил он. — Я специально перечислил известные эпидемии, случавшиеся в истории человечества. Они наглядно характеризуют бессилие человека перед болезнью. Но что интересно! Если проследить взаимосвязь между пандемиями и расцветом цивилизации, то станет видна некая закономерность. По завершении эпидемий общество словно набиралось сил. Получается, эта жестокая мера, с точки зрения человеческой морали, служит во имя обновления всей популяции в целом.
— Я вас не понимаю! — воскликнул Литвиненко. — Вы предлагаете сидеть сложа руки, что ли?!
— Н-е-е-т! — рассмеялся человек-тень. — Вряд ли вы сможете созерцать смерть своих близких, не вмешиваясь в процесс! Идущий в ад ищет попутчиков! Подсознательно людей радует любая пандемия. Согласитесь, что может быть страшнее, чем умирать в одиночку?
Он дважды стукнул карандашом и аккуратно положил его возле стопки белоснежных листов.
— Я рассчитывала услышать от вас позицию Москвы по этому вопросу, — нашла в себе силы проговорить Рябова. По мере того как прекратился стук карандаша о столешницу, она восстановила утраченное самообладание. Похоть медленно уходила, как скрывается за горизонтом с наступлением сумерек пламенеющий закат. К ней возвращалась ясность мысли. Недавнее помрачение рассудка казалось сейчас кошмарным сном, приснившимся наяву.
— Позиция Москвы?
У человека-тени была отвратительная привычка — переспрашивать последнюю фразу.
— Да. Именно так! — Рябова повысила голос. Внешность представителя столицы и его тихий голос теперь вызвали у нее зудящее ощущение во всем теле. Захотелось принять контрастный душ, и сделать это как можно скорее. — Позиция Москвы! — добавила она твердо.
— Семьдесят лет назад один прогрессивный советский художник привез из Индии в Москву вакцину от черной оспы. Словно подросток, сумевший протащить через таможню пакетик с марихуаной. Не помните эту историю?
— Помню, — неохотно сказал Литвиненко. — Эту историю рассказывают студентам-медикам на первом курсе. Власти умудрились за три недели вакцинировать одиннадцать миллионов человек. Только к тому моменту вакцина от черной оспы была давно изобретена, к тому же территория Москвы и области была взята в кольцо.
— Речь идет о целесообразности введения в Калининграде карантина? — спросила Рябова у человека-тени.
— Понимаю ваше беспокойство, — энергично кивая, сказал он. — Карантин — крайняя и непопулярная мера. Ничего нового я добавить не готов. Пока вводить режим чрезвычайного положения не рекомендовано, но местные власти вправе действовать, исходя из конкретной ситуации.
«Удобная позиция!» — подумала Рябова, потирая пальцами виски.
— Я задержусь в Калининграде на неделю, — продолжал человек-тень. — Если к следующему вторнику положение дел не стабилизируется, а рост числа заболевших продолжится в том же темпе, будем что-то решать. А пока вынужден вас покинуть, господа!
Он поднялся, бесшумно отодвинул стул и, так же тихо ступая, вышел из кабинета. Глядя в его спину, обтянутую серой тканью пиджака, Рябова вспомнила. Кузнецов! Вот уж правда — редкая фамилия! Как она могла забыть? Если верить статистике, — фамилия Кузнецов считается наиболее часто встречающейся среди всех прочих фамилий.
Литвиненко смотрел на лежащий карандаш с таким выражением лица, будто это была дохлая змея.
— Черт побери! — принужденно рассмеялся главврач. — У меня от нашего московского гостя голова разболелась!
