.
Что касается религиозной политики Нобунага, то ее главной отличительной чертой является последовательность. С какими бы религиозными институтами он ни имел дело, он руководствовался исключительно практическими соображениями. Предположение о том, что Нобунага являлся другом и покровителем иезуитской миссии в Центральной Японии, следует отвергнуть как безосновательное, поскольку Нобунага благоволил иезуитам только постольку, поскольку это соответствовало его политическим целям. Причиной его достаточно терпимого отношения к этим странным чужеземцам было, скорее, любопытство, нежели подлинный интерес. Совершенно неправильно связывать возможно атеистические взгляды Нобунага с его порой жестокими мерами в отношении могущественных буддийских институтов, поскольку руководствовался он исключительно политическими, а не доктринальными, мотивами. Не следует переоценивать и значение конфликта Нобунага с Хонгандзи, в котором он видел в первую очередь военного противника. Как правило, Нобунага подтверждал права на владения и привилегии всех буддийских институтов, которые изъявляли готовность признать и поддержать его. И хотя в религиозных пристрастиях Нобунага и его непосредственных преемников (в особенности, Иэясу) можно отыскать различия, три объединителя Японии проводили в этом отношении практически одинаковую политику. Все они в первую очередь стремились поставить под политический контроль любые формы религиозной власти. Во время Нобунага проблема заключалась, главным образом, в подавлении военной мощи крупных храмовых комплексов. Подчинение некогда независимых религиозных институтов завершили преемники Нобунага, установив для них законы и уставы, регулировавшие повседневную деятельность.
Наконец, Нобунага определенно не занимался самообожествлением. Описание Луиса Фройса не подтверждается японскими источниками. Равно не соответствует оно и более ранним отчетам Фройса о Нобунага и последующему описанию его похорон. Божественный статус вовсе не был высшим выражением политической власти Нобунага. В возникшем после его гибели хаосе холодную голову сумел сохранить Хидэёси, который сумел отомстить за своего господина. Впоследствии он перехитрил или победил на поле боя других претендентов на освободившееся место.
Принимая во внимание все сказанное выше, я вовсе не уверен, что было бы правильно называть Нобунага последним правителем японского средневековья или отцом-основателем эпохи Токугава. С одной стороны, Нобунага был вынужден строить свою власть на фундаменте эпохи Сэнгоку. С другой стороны, совершенно ясно, что он не был просто «японским Атиллой», поскольку и Хидэёси, и Иэясу в немалой степени обязаны ему своей военной и политической властью. Нобунага оказал огромное влияние на ход японской истории. Его строительные проекты, подчинение воинственных религиозных институтов, искусное использование императорского двора нашли продолжение и в политике его преемников. Нобунага не произвел радикальных реформ системы японского феодализма. Эту задачу решил Хидэёси. Несомненно, что Нобунага был сложной и противоречивой фигурой. И японские, и западные источники отмечают в нем качества харизматического лидера. Они же зачастую говорят и об излишней жестокости, которой часто сопровождались его поступки. Как бы то ни было, но наиболее точными характеристиками личности Нобунага и всего его правления являются не «бессердечность и жестокость», а «прагматичность и беспощадность».
Акахоросю — «красные капюшоны», элитное подразделение конной гвардии Нобунага.
Андодзё — письмо-подтверждение, обычно выдавалось землевладельцам в знак подтверждения их прав.
Асигару — пехотинец.
Бакуфу — военное правительство Японии, возглавляемое сёгуном и часто переводимое как «сёгунат». Бакуфу Токугава, или Эдо (1603–1868), стало третьим в своем роде после бакуфу Камакура (1185–1333) и Мурома (1338–1573).
Бакухан тайсэй — политика, проводившаяся в Японии и являвшаяся своеобразным симбиозом сёгуната Токугава на общенациональном уровне и владений даймё (хан) на провинциальном.
