Книжнику не понравилась разница в звуках голоса в этом подземелье. Что-то опасное таилось в нём.
— На пять шагов назад отойди и скажи мне что-нибудь! — велел Книжник.
Факел Прони закачался, потом замер.
— Говори! — крикнул Книжник.
От Прони донёсся шелест. Потом послышалась тонкая нежность, словно журчал маленький весенний ручеёк. Книжник быстро зашагал вдоль стены назад. Шёл и в голос звал:
— Проня, Проня, Проня...
Проня наконец откликнулся:
— ... не пойдём, что ли?
— Проня! — заорал Книжник. — Слышишь меня?
— Да всё время слышу! Спрашиваю тебя, дальше не пойдём, что ли?
— Поворачивай, быстро иди к выходу. Быстро!
Сам Книжник почти бегом продвигался вдоль стены и уже почти приблизился к факелу Прони, когда услышал, что под ногами хлюпает вода. Вскоре она стала заливаться ему в сапоги, поднялась до колен. Книжник заторопился, но тут же столкнулся с Проней. Оба стояли у входа в этот огромный подземный зал. Книжник толкнул Проню и они побежали дальше, на воздух, а через короткое время уже тяжко протискивались в глинистом скользком проходе на свет дня.
Когда высунулись из земляной ямы, Книжник сразу глянул на речку. Она заметно обмелела. Вот оно! Река, судя по её берегам, в далёкой древности была много полноводнее. И будь она такой полноводной сейчас, они бы так и остались в большом зале и в воде. Навсегда. Книжник тотчас вспомнил лицо Бога на неизвестном лёгком металле.
— Му Сар Оаннес! — громко сказал он и засмеялся.
— Кто? — отдышавшись, спросил Проня.
— Да тот Бог, лицо которого ты притащил вчера на стоянку.
Проня с сомнением оглядел перемазанного глиной Книжника, свою одежду, с которой придётся возиться целый день, чтобы привести её в божеский вид и сумеречно выругался.
— Не лайся, — построжел Книжник, — а молись, что тебя не забрал к себе под воду этот древний Бог!
— Водяной царь, что ли?
— Водяной, водяной... Экая я дубина! Не мог верно перевести понятие «Атбасар»! Сразу бы перевёл — тогда бы бухарского дарагара махом поставил на колени. Впрочем, ещё успею! Пошли стирать одежду!
А от их стоянки уже кричали то «Проня», то «Китабара». Звали их. Потому что стоянку русских купцов опять окружили свирепые бухарские нукеры.
* * *
С великой ненавистью в глазах, но с подлым трепыханием в горле бухарский дарагар верещал:
— Почему они спят? Ты отравил их? — Он тыкал пальцем то в лицо Проне, то в сторону валявшихся среди кусков недожаренной баранины бухарских воинов.
— Не ори! — грубо рыкнул на дарагара Книжник. — Здесь страшное место. Почему ты поставил нас стоять здесь? Ты хотел убить нас! А воинов твоих мы не трогали. Они сами похватали наших баранов, сами их зарезали и стали есть...
— Мои воины не воруют скот на чужих стоянках! — тоже в голос заорал Бекмырза.
— А вот сегодня — своровали! — упрямо повторил Книжник.
Бусыга молча кивал головой, а Караван-баши стоял ровно, со скучным лицом. Он уже почуял, что не зря связался с этими русскими. На их стороне появилась негаданная сила.
Конники расположились обычным полукругом возле стоянки русских купцов, но сабли пока не вынимали.
— Ты отправил гонцов с нашими грамотами к бухарскому эмиру? — Книжник заговорил другим голосом, по-русски. — Нет? Это хорошо. Мы сегодня напишем эмиру Великой Бухары, что он совершил ошибку, повелев над древним храмом устроить стоянку каравана с животными! Ты отвезёшь ему наше письмо!
Дарагар на эти слова вдруг выдохнул и успокоился. Тоже сменил голос и язык. Заговорил, курдючник[79], на русском языке:
— Раб! Только моей властью ты живой! Я шевельну пальцем, и вы все здесь умрёте! А потому не смей командовать и болтать про ошибки моего божественного Повелителя!
— Садись лучше на коня и поезжай сам на берег реки! Вон туда. — Книжник подхватил за узду коня дарагара и услужливо придержал стремя.
Дарагар услышал насмешку в голосе Книжника, но забрался в седло. Книжник повёл коня за узду в ту сторону, откуда они с Проней недавно вышли. Бекмырза вынул саблю и тронулся следом. Книжник не протестовал против сабли, он подвёл коня дарагара к стене кустов, прикрывавших берег реки, и спросил:
— Видишь ли воду, бегущую с тихим журчанием?
