Старшина рыбарей с опаской глянул на воеводу Сумарокова.
— Чего на него пялишься? Мёртвых не видал?
— Так он это, великий княже, он ещё... того... шевелится.
— На Москве замрёт навечно. Ты говори, что надо.
— А чего говорить? Скажу правду. У своих, у данов, или шведов, эти гады берут тюлений жир в три раза дороже, чем у нас. А уж про канаты и про лён я и не говорю, княже. Такого товара нигде нет, а они, вишь ты, орут, что у них единственных есть деньги. И нам за товар дают столько, сколько похотят. И правда тут ихняя. Кому мы свой товар продадим, окромя как не им? Ведь деньги-то нам нужны! Брату твоему, Юрию, подать нести в удел надо? Надо! Да нам прикупить чего — вроде ножей, пил, топоров... Иглы нам нужны особые, рыбацкую одёжу из рыбьей кожи шить. Такие иглы мастерят только шведы! Полный разор нам! Наших денег-то нет!
— Будут, — коротко бросил Иван Третий, прищурившись. Он глядел мимо старосты на манёвры большого англицкого корабля.
Корабль повертелся, стал боком к селу. От борта поднялись вверх щиты, обнажив четыре пушечных люка.
— Кереметь твою маму! — крикнул в сторону корабля великий князь. Повернулся к Шуйскому: — Выкидывай на волю вымпел «К битве»!
Над толпой тотчас заполоскался чёрный и страшный русский златотканый стяг с косыми прорезями. Татары махом ринулись на конях прямо в море, навстречу англицким ядрам. Архангельцы сталкивали в воду свои баркасы. Шуйский орал:
— Резать только англа!
Английский корабль дал залп из четырёх пушек. Ядра просвистели над головами людей, окружавших великого князя, взбили землю возле поморских бань.
Иван Третий тронул толмача за плечо:
— Остальным капитанам скажи, что их я не трону. Пусть выгрузят товар или мне за него доплатят. И плывут себе с миром. А этот англицкий скотина не уйдёт!
Почти полтысячи татар и русских, бросая верёвочные удавки и железные кошки, зацепили за такелаж англицкий корабль. Полезли на палубу... Русские резались с англами молча, татары дико выли. Шуйский бегал по берегу с оголённой саблей, орал:
— Княжье золото хватайте, золото хватайте! — Потом прокричал исключительно для великого князя: — Остервенели наши напрочь!
В воду полетел порубленный на куски морской стяг англов, потом плюхнулись оба якоря. Связанного капитана поморы пронесли по воде и кинули под ноги великого князя. На брюхо капитана осторожно положили два кошля с золотом.
— Пущай здесь полежит, — сказал великий князь, забирая денежные кошли. — Дел у меня много. Управлюсь со своими делами, управлюсь и с ним.
Капитан англицкой шхуны вроде заматерился по-русски, но кто же поймёт кота, решившего полаяться?
Великий князь пошёл в избу к старшине, подтолкнув и толмача. За ним потянулись совсем ошалелые капитаны пяти оставшихся на рейде кораблей.
Народу в избе набилось достаточно. Великий князь крикнул Шуйского — тащить казну. На деревянный стол старосты из шести кожаных мешков Иван Третий высыпал триста золотых венгерских дублонов.
— Вот! Старшина! Архангельцы! Это плата за ваши товары на три года вперёд. Пишите роспись, чего я на эти деньги у вас наперёд как бы купил да по какой цене. Кто из других стран придёт, велю продавать им дороже, чем мне! То, что возьмёте сверх моих денег, то ваш прибыток. Довольны вы, люди?
В избе весело, но неуверенно зашумели.
— Добывайте в море, обычным порядком всё, что добудется и везите товар мне, на Москву. Везите к зиме моржовый жир, рыбу треску, оленьи шкуры... Чего нам ещё надобно, Шуйский?
— Что эти немаканы сюда привозят... Толмач! Толкуй им, живо! Иглы нам на Москве тоже нужны, оружие огненного боя, рейтарские нагрудные доспехи, порох, кузнечные наковальни, железо полосами! Всё нам надо! Всё пусть везут сюда, а вы покупайте и нам перепродадите на Москве.
— А дорога-то к вам, на Мосокаву, больно страшна. Лихие ушкуйные люди шалят на дороге-то, — вмешался староста рыбарей.
Иван Третий кивнул, согласился, что да, дорога пока страшна. Но голосом вот что сообщил:
— Я тракт от Архангельска до Вологды велю взять под татарскую охрану. Будете спокойно гонять обозы. Татар, знамо дело, прокормите олениной. Им что олень, что тюлень, было бы мясо!
