Пока все разинули рты, пораженные его тирадой, Герион схватил за руку пророка и потянул со скамьи, вынуждая подняться.
— Ваше величество, не оставайтесь подле этого червя! Умоляю: отойдите на безопасное расстояние!
Пророк, сбитый с толку, машинально поднялся. Семена корзо под полою камзола Менсона уловили движение и обшарили взглядом пророка. Тот стоял к ним боком, и семена не видели черточек на его спине. Но теперь Франциска-Илиана спасало от смерти только положение тела.
— Хватайте шпиона! — кричал Герион вассалам Леди-во-Тьме.
— Уйдемте отсюда, ваше величество! — он тащил за руку пророка, неумолимо поворачивая к Менсону спиною.
Здесь нам стоит повнимательней заглянуть в душу Гериона — пускай и в ущерб драматической сцене. Мы знаем, сколь сильно он ненавидел свою погубленную карьеру и виновного в этом сюзерена. Знаем и то, что первому демоническому пророчеству Герион приписывал простое значение: пророку угрожает смерть. Пророк не соглашался с этой версией, но и не отпускал от себя Гериона — пока тот не выполнит задачи, возложенной богами. Смерть пророка, вне сомнений, дала бы Гериону свободу. Но в каком положении он бы оказался? Забытый адъютант покойного короля. Бесполезный шпион, которому не станут платить за секреты мертвеца. Бывший придворный, никому не нужный в нынешнем блестящем обществе!
Нет, убийство пророка не решало проблем. Но вот спасение от смерти — другое дело! Если кто-нибудь (например, матерый заговорщик) покуситься на жизнь короля Шиммери, а славный Герион закроет сеньора своей грудью — все изменится! Король забудет пророчь блажь, ведь первый сон получит простое и циничное объяснение. Герион обретет право на награду, и вместе с Франциском-Илианом вернется в Лаэм, где снова воссядет на престол, столкнув с него златую задницу принца Гектора! То бишь, воссядет, конечно, Франциск-Илиан, а Герион выклянчит пост первого министра.
И вот теперь мы можем продолжить, не боясь читательского непонимания. Подставив смертоносным пиявкам спину пророка, Герион шагнул навстречу Менсону, готовый в любой миг прыгнуть наперерез тварям.
— Будь ты проклят, пособник северянина! — вскричал Герион, убежденный, что вот сейчас семена бросятся в атаку, и он перехватит их, спасая жизнь короля, а сам выживет по чудесной случайности: пиявки почему-то вопьются в талисман-подушечку на поясе…
Однако Менсон на время отсрочил развязку. Наморщив нос, он плюнул:
— Тьфу, разгавкался, — и брезгливо отошел от Гериона.
Семена корзо потеряли цель из виду, не успев прыгнуть.
— Довольно, довольно! — сухой голос Леди-во-Тьме хлестнул кнутом. — Я не потерплю криков в моей теплице. Цветы не выносят шума. Вы высказались, славный, и вы столь же неправы, как все. Даже более неправы.
— Ваше величество, — мягко сказал пророк, — если вам действительно нужна истина, я могу ее раскрыть.
— Буду очень признательна, премудрый.
— Начну с той части истины, которая сейчас кажется наиболее актуальной. Мне думается, добрый лорд Эммон, излагая свои выводы, ошибся лишь в одном: Менсон Луиза не убивал владыку Адриана. Мы все могли убедиться, что лорду Менсону причиняют страдания некоторые неожиданные вещи: Священные Предметы, золотые эфесы, письма, поезда. Полагаю, это последствия ужасных событий на реке Бэк. Эфес символизирует владыку и напоминает Менсону о тяжкой утрате, так же как поезд — о катастрофе. Священные Предметы дают ассоциацию с похищенным достоянием Династии и крахом Короны, письмо же — еще один атрибут поражения. Например, то письмо, в котором сообщалось о взятии Фаунтерры. Так позвольте же спросить: если Менсон на стороне северянина, то почему страдает, видя символы своей победы? Если хотел погубить Адриана, то отчего печалится, вспоминая его смерть? Нет, милорды, я не видел этого во сне, но полагаю ясным: лорд Менсон — не цареубийца.
Его слова произвели разительный эффект. Леди-во-Тьме склонила голову, произнеся: «Браво, премудрый», а щеки Менсона стали мокрыми от слез.
— Чер-ртов пр-роррок…
Бывший шут императора упал на колени у пруда, спрятав лицо от взглядов, и принялся яростно умываться.
