Жюль привел лошадей, и как только Фредерик собрался, они молча пустились в путь. Какое-то время они скакали в сторону Марсаля, обогнули город и вскоре достигли густого леса, где издавна прятались цыгане. Заметив легкий дымок над верхушками деревьев, они спешились, привязали лошадей, чтобы те не выдали их своим ржанием, и стали осторожно красться вперед. Они знали, что любая хрустнувшая ветка может лишить их добычи.
Если среди цыган было несколько сильных мужчин, то охотники вполне могли сами стать дичью. Цыгане были стреляные воробьи и умели обращаться не только с лошадьми, но и с оружием. Однако если там только женщины и старики, то Фредерик с Жюлем вполне могли рассчитывать на успех.
Конечно, прошло время великих странствий, когда цыгане сотнями появлялись у городских ворот и их почтительно принимали и одаривали. Теперь они передвигались маленькими группами, чтобы не привлекать внимания. Цыгане стали пугливыми и предпочитали держаться подальше от поселений. Лагеря разбивали только в чаще леса. Несмотря на это, их преследовали и на перекрестках дорог прибивали таблички с изображением того, что ждет каждого пойманного цыгана, а именно — виселицы.
На этот раз удача улыбнулась Фредерику и Жюлю — в лесу скрывались лишь несколько оборванных женщин с маленькими детьми, дряхлый старик и подросток. Из деревьев, листвы и шкур животных они соорудили что-то вроде шалаша, открытого с одной стороны, и сидели у костерка, на котором жарился заяц. Охотники разделились. Жюль, пригнувшись, обошел лагерь, прячась в зарослях, и занял позицию на противоположной стороне.
Фредерик приготовил кинжал, вытащил пистолет и зарядил его. Он знал, что Жюль делает то же самое. Однако первый, решающий выстрел всегда делал Фредерик, поскольку был метким стрелком. Это наследственное, говорил отец, ведь дезертир Каспар тоже мог зарядить, выстрелить и попасть дважды на четырехстах футах.
Приготовившись, он прицелился в мальчишку и коротко свистнул. Ответный свист Жюля прозвучал как эхо, и Фредерик выстрелил. Парень упал. Жюль выстрелил следом, но пуля лишь задела старика. Поднялся крик, женщины похватали детей и бросились врассыпную. Старик был слишком слаб и осел, сделав лишь несколько шагов. Одна из женщин в панике побежала прямо на Фредерика, он преградил ей путь и держал, пока Жюль не подоспел и не связал ей руки. Цыганка отчаянно сопротивлялась, вцепилась зубами в руку Фредерика, и ему пришлось несколько раз ударить ее, чтобы та наконец успокоилась. Остальные цыганки отбежали подальше и смотрели на них из-за деревьев.
Фредерик остался со своей пленницей, а Жюль подошел к бездыханному телу мальчишки и отрезал уши — этого удовольствия он себя никогда не лишал. Потом обернулся к старику, который на коленях молил о пощаде, и заколол его. Дед еще хрипел, когда охотник отрезал и его уши. Вытерев кровь с лезвия ножа пучком травы, Жюль завернул уши в тряпку и вернулся к Фредерику.
На прощанье он крикнул в сторону чащи: «В следующий раз мы вас тоже заберем!» — и они повели добычу к лошадям. Из второй веревки они сделали петлю, накинули цыганке на шею и повели ее за собой в Марсаль. Поначалу она упиралась, так что чуть не задушила себя, но вскоре сдалась и с потухшим взглядом плелась за всадниками.
Не было еще и полудня, а они уже почти со всем управились. Фредерик закрыл глаза и вдохнул холодный, влажный воздух. В Марсале они направились к дому судьи, но продвигались медленно, так как приходилось следить, чтобы люди не забили цыганку до смерти. За мертвую им дали бы гораздо меньше, поэтому Фредерик пропустил друга вперед, а сам прикрывал пленницу сзади.
Судья рассчитался с ними. Когда Фредерик наконец привел женщину к башне, где ей предстояло дожидаться казни, и передал страже, цыганка повернулась к нему. Ее взгляд пылал лютой ненавистью. Она плюнула ему под ноги.
— Ты будешь голодать столько же; сколько голодала я, — сказала она.
Фредерик громко рассмеялся:
— Это уже и так сбылось. Тут твое проклятье ни к чему.
— И все твои потомки тоже будут голодать.
Ворота за нею закрылись, и Фредерик услышал лишь тихие, медленно удаляющиеся шаги.
