В сознание я вернулась, лежа на софе в совершенно другой комнате. Наверное, меня перенесли туда. Я открыла глаза и огляделась. В голове было абсолютно пусто. Сэр Джон Риксон-Додд исчез. Стив разговаривал с высокой миловидной женщиной в темно-синем платье и белой накрахмаленной шапочке. Ее пытливые добрые глаза глядели на него поверх очков. Доктор Блэк сидел рядом со мной, пытаясь прощупать пульс.
— Вам лучше, миссис Росс? — одарил он меня ободряющей профессиональной улыбкой.
— Да. Спасибо. — Я попыталась сесть.
Стив тут же обернулся ко мне, лицо постарело и посерело.
— Как ты, милая? Все нормально?
— Да. — Голос мой прозвучал слишком угрюмо. Я собралась встать, но доктор Блэк не позволил.
В комнату вошла сестра с чашкой крепкого чая.
— Все в порядке, вы просто перенесли шок. Ничего удивительного, — сказала высокая женщина. — Оставайтесь здесь, сколько пожелаете, милая моя миссис Росс.
Прежние мысли вихрем ворвались в мою голову, чувство слабости прошло. Я словно очнулась от тяжкого сна и была готова броситься в бой.
Бинг умрет, если не сделать пересадку кожи от близнеца. Любая другая кожа лишь отодвинет час икс, выход из положения один — и он кажется невероятным.
«Кажется». Да, это только кажется. Для всех других, включая Стива, который твердо уверен, что Бинг — единственный ребенок.
— Доктор Блэк, скажите, — прохрипела я, — если Бингу пересадят другую кожу незамедлительно, сможет ли он протянуть еще немного?
— Да. Думаю, что да. Если это произойдет в течение двух ближайших дней. Вопрос один — сколько он протянет. Риксон-Додд очень тщательно осмотрел мальчика и прекрасно осведомлен о всех его ранах. Наш враг — инфекция. Мы, конечно, делаем все возможное, пытаемся найти новые методы борьбы с ожогами, но боюсь, что пересадка чужой кожи лишь временная мера и ненадолго поможет вашему сыну.
— Но если у Бинга был бы брат-близнец и вы пересадили бы его кожу на самые тяжелые участки, то Бинг остался бы жив? И поправился бы? Не стал бы инвалидом на всю оставшуюся жизнь?
Во взгляде доктора ясно читалось, что он считает это дело абсолютно безнадежным.
— Нет, инвалидом бы он не стал. Вполне вероятно, что почти никаких следов не осталось бы. Современные средства позволяют достичь идеального результата. Конечно, кожа никогда не будет выглядеть по-прежнему, и лечение потребуется длительное. В больнице придется пробыть месяцев пять, если не дольше. Процесс заживления подобных ран довольно продолжителен. Потом долгие годы наблюдения, пока рост не прекратится.
— Но он поправился бы? Стало бы ему лучше? Смог бы он снова ходить… играть в футбол… быть нормальным мальчишкой? — гнула я свое.
Доктор Блэк заколебался и повернулся к Стиву. Муж сел рядом и взял меня за руку:
— Крис, милая, не надо изводить себя. Что толку задавать такие вопросы? Специалист знает, что говорит, и доктор Блэк тоже. Они не могут пообещать, что Бинг поправится. Может, ему даже хуже станет, а не лучше, и с этим надо смириться.
— Если только мы не найдем его близнеца, — дико сверкнула я глазами.
Стив покачал головой и поглядел меня с болью и жалостью, как на лунатичку:
— Успокойся, любимая, ради всех нас.
— Как долго Бинг сможет прожить с временной пересадкой кожи? — снова повернулась я к юному доктору.
Молодой человек нахмурился. Бедный мальчик! Наверное, ему было очень трудно сказать нам горькую правду.
— Точно сказать невозможно, — пробормотал он. — Недели три, может, четыре, не больше. Но кожи у нас недостаточно. Заражение мало-помалу разрушит тело… — Голос его сел. И он устало покачал головой.
