На последней фразе он возвысил голос. Почти крикнул.
— Не ори! — огрызнулась Рита.
Но какое-то сомнение обозначилось в её голосе. Она ещё не поверила, но уже дрогнула. Допустила мысль о самой возможности договориться.
— Сейчас приедут менты! — продолжал стращать Анатолий, психологически дожимая свою собеседницу. — И я уже ничего не смогу сделать! Они просто нас не любят! Они на дух не переносят частных охранников! И тут ничего нельзя поделать! Я не смогу им ничего объяснить и не смогу ни на чём настаивать! Давай договоримся, Рита! Договоримся, пока здесь нет ментов! Я тебя выпускаю! Ты уйдёшь отсюда с оружием! Уйдёшь куда захочешь! Ещё пять минут промедления — и тебе уже не вырваться! Уходи, пока не поздно!
Он её увещевал. Умолял. Уговаривал. Ему было важно, чтобы она поверила — он не причинит ей зла. Он с нею почти что заодно… Потому что она ему не нужна. Ему нужна Аня.
Снизу, из гостиной, стремительно поднялся охранник. Китайгородцев жестом показал ему, что двигаться надо бесшумно.
— Сейчас ты отдашь свой пистолет, — сказала через дверь Рита.
— И что толку? Тебе надо уходить…
— Отдашь свой пистолет, — будто не услышала его девушка. — И отойдёшь от двери.
— Хорошо, — легко согласился Анатолий.
И тут очень некстати в эфир вышел один из тех охранников, что гонялись за неуловимым Виктором.
— Обнаружили Пастухова! — сказал в переговорном устройстве тревожно-возбуждённый голос. — Он в гостевом доме, и у него — заложники!
Рита это услышала.
— Китайгородцев! — крикнула она, и в её голосе был почти что восторг. — Срочно — рацию! И мне, и тому парню! Две минуты тебе даю, а иначе ты пожалеешь!
Анатолий был так раздосадован, что едва удержался от грубого ответа. Но он погасил свой гнев:
— Мне не придется ни о чём жалеть, потому что Ане ты не сделаешь ничего плохого!
— Сделаю, вот увидишь!
— Нет! — твердо сказал Китайгородцев. — Пока она жива, у тебя есть шанс…
— На мне уже трое! — напомнила ему Рита. — Ну, будет не трое, а четверо — что изменится? Смертной казни у нас нет, а пожизненное мне впаяют хоть так, хоть эдак. Я застрелю эту дуру, если только ты начнешь чудить!
— Если с Аней что-то случится, тебе не придется сидеть в тюрьме! Ты погибнешь, якобы в перестрелке! Я застрелю тебя лично. Обещаю! — Он открытым текстом сказал то, что и сама Рита держала в голове. Для нее Аня — лучший щит. Без дочери Тапаева она обречена.
Ответа не последовало. Значит, все она поняла правильно…
— Ты девчонка неглупая, — оценил Анатолий умственные способности Риты. — Тебе не надо ничего объяснять дважды. Теперь выслушай меня. Сейчас я пойду в гостевой дом, чтобы вести переговоры с тем парнем. Пойми, мне нужно время на то, чтобы установить с ним контакт и чтобы он мне поверил. Я ведь должен передать ему радиостанцию, а он вряд ли кого-то хочет сейчас подпускать к себе. Как только он заполучит радиостанцию, ты тут же сможешь с ним связаться. Но только заклинаю тебя: не выходи из комнаты и вообще ничего не предпринимай! Дождись, пока я вернусь! Ты не сможешь отсюда уйти! Тебе не позволят этого сделать! Дождись, пока я приду!
Он хотел заморозить ситуацию. Оставить всё как есть. Чтобы только не началась стрельба.
Кивнул оставляемому им охраннику и побежал по коридору.
Телохранитель Китайгородцев:
«В гостевом доме… У него — заложники… Радиостанции — ему и Рите… Вдвоём они — сила… Он будет прикрывать ее отход… С ним — непросто… У него за плечами — война… До Риты не дотянемся… Она только играла роль дурочки… Изображала несмышлёныша… Розовый заяц под подушкой… Подстава… Камуфляж… А троих положила шутя… Да, фактор внезапности… Но и охранники не лыком были шиты… И ориентируется она превосходно… Пастухов ведь не был с нею заодно… Решила его использовать… Всё быстро просчитала… Освобождает… Ему — карабин охранника… Он контролирует рубильник… Она в темноте добирается до Тапаева… Почти стопроцентно гарантированный успех… Она только не учла, что охранник — не в приёмной, а в тапаевском кабинете… За закрытой дверью… Ей не хватило какой-то малости… То, что покушение сорвано, уже понимает… Не дура… Нацелена на отход… Этого Пастухова она нам отдаст… Просто им прикроется… И отдаст, чтобы уйти самой… Троих убитых ей не простят… Понимает… Это плохо, что понимает… Потому что не отдаст Аню… Смертельно боится… Её страх убьет Аню… Она её не отдаст — и будет стрельба… Будет стрельба… Никак нельзя выпускать…»
