— Хорошо, — сказал Китайгородцев. — Я свяжусь с вашим отцом, объясню ему обстановку…
— Идите вы оба к черту — и ты, и он! — с неожиданной яростью бросила Рита.
«Для нее сейчас и отец, и я — равны. А отца она не очень-то любит…» — не успел Анатолий додумать эту мысль до конца, как вдруг дверь комнаты открылась, вошёл хмурый Богданов и произнёс:
— Толик! Тебя хозяин к себе кличет! Срочно!
«Доложил уже, старый хрыч, о том, что гости разбегаются?»
— Собирайтесь! — сказал Китайгородцев Рите, прежде чем вышел из комнаты. — Я вернусь, и мы уедем!
Вышел — и не увидел, как вслед ему Рита послала непристойный жест.
⁂
Направляясь к хозяйскому дому, Богданов шел впереди, постоянно поворачивался вполоборота к Китайгородцеву и говорил отрывисто, с хмурым выражением лица:
— Ты там не очень-то… Без всех этих твоих штучек… Поменьше рот открывай, в общем… Мы тут делаем что можем…
Он заметно нервничал.
У входа в дом прохаживался охранник. Ещё одного Анатолий обнаружил в той самой гостиной, где он побывал десять минут назад. Тогда никакого охранника здесь не было.
Андрей Ильич остановился у лестницы, ведущей наверх.
— Да, и вот еще что, — пробормотал он, озабоченно потирая лоб. — Оружие сдай.
И протянул руку.
Анатолий не шелохнулся.
Пауза длилась несколько долгих секунд.
— Оружие не сдам, — решительно сказал телохранитель. — И вообще, я к твоему хозяину в гости не напрашивался.
Получалось, что если они не хотят — так и не надо, Китайгородцев развернется и уйдёт. Поняв это, Богданов вздохнул, сказал, помрачнев еще больше:
— Ладно, пошли.
Они поднялись на второй этаж. Андрей Ильич — впереди, Анатолий — за ним. Недлинный коридор вывел их в комнату, где скучал еще один охранник. Прошли мимо, тот проводил их нелюбопытным взглядом. А следующая комната оказалась кабинетом хозяина дома. Массивный стол, компьютер, небольшой книжный шкаф, слепящий золотом корешков, коллекция холодного оружия на стенах, шторы с кистями, современное ковровое покрытие на полу — все очень дорого, но вряд ли сочетаемо.
Тапаев стоял у аквариума с рыбками, держа в руке рюмку недопитого коньяку. «Невысок, — разглядывал его Анатолий, — лоб с залысинами, волосы зачёсаны назад, ворот дорогой шелковой рубашки распахнут, светло-серый пиджак с отливом — так когда-то одевались подпольные предприниматели-«цеховики». Это их мода — стиль одежды, вычурный и расслабленно-неофициальный одновременно… А взгляд у богача замечательный. Ничего не прочитаешь. Смотрит, как спит. Ноль эмоций!»
— Здравствуйте, — произнес Китайгородцев. Хозяин дома только кивнул в ответ. Отпил коньяку из рюмки.
— Ты иди, — легкое движение руки.
Богданов исчез за дверью.
— Рад познакомиться, — сказал Тапаев. — Тем более что уже наслышан. Дочь рассказывала про случай на дороге… Давно вы в телохранителях?
— Шесть лет.
— Давно, — бесстрастным голосом произнес Тапаев. — Шесть лет — это опыт. Да?
— Да.
Хозяин дома посмотрел на рыбок. Они поднимались к поверхности воды и торопливо поглощали плавающий там корм. Наверное, он сам только что подсыпал.
— Мне Богданов сказал, что вы вдруг срочно засобирались отбыть восвояси, — произнес бизнесмен, задумчиво глядя на рыбок.
— Да.
— В чём причина?
«Юлить не надо», — понял Китайгородцев.
— Оперативная обстановка.
— Опасно, да? — осведомился Тапаев.
— Да.
— А вы привыкли в спокойной обстановке работать?
Поддел. Анатолий даже не ответил. У него — свои задачи. И к чему все подробно объяснять?
Хозяин дома отвлекся от своих рыбок, посмотрел на гостя:
— Что же вы такого увидели, что привело вас в беспокойное состояние?
Вот сейчас, впервые, Китайгородцев уловил в интонациях собеседника настоящий интерес. Как будто бизнесмен хотел услышать от Анатолия, что же такое тому бросилось в глаза, что насторожило? Ведь про опасность здесь никто не говорил, все помалкивали, делая вид, что ничего особенного не происходит… Но вот появляется пришлый человек, телохранитель со стороны, а у него — подготовка, опыт и поражающая людей несведущих способность в несколько мгновений ликвидировать возникшую вдруг опасность, что он и продемонстрировал как раз накануне… И вот этот парень увидел в окружающей обстановке нечто такое, что подвигло его к спешному и безусловному отъезду.
