— Я тебя спрашивал об обстановке вокруг твоего хозяина, — сказал Китайгородцев, зло щурясь, как несколько минут назад он щурился на улице, где расспрашивал мальчишку-механика о странных царапинах на автомобильной дверце. — Я же не из любопытства спрашивал, я дело делал! У меня — девчонка, за которую я башкой отвечаю, а ты меня успокоительным кормишь!
— Ну, ты, полегче! — огрызнулся растерянный Богданов, который не мог понять, в чем кроется причина внезапной вспышки агрессивности у его собеседника.
— Я не буду «полегче»! Ты хоть понимаешь, что твой хозяин под ручку с костлявой старухой ходит?
— С к-какой старухой?
— С той, что с косой! Ты понимаешь, что он кому-то дорогу перешел? Что его элементарно грохнуть хотят? Охранника у тебя застрелили — тебя это ни на какие тревожные мысли не натолкнуло? Или покорёженный замок тапаевского «мерса» — это пацаны побаловались, да? А то, что мину хотели в машину заложить, да что-то у них не получилось, спугнули их — такой вариант ты не рассматривал?
— Я поболее тебя знаю!
— Что ты знаешь?! — Китайгородцева душила злоба.
— Чего же ты хотел? — огрызнулся Богданов. — Тапаев таким заводом владеет! Многие миллионы годового оборота — и чтобы у него этакое добро никто отнять не захотел? Конечно, будут враги. У всех есть враги. И у тебя вот тоже наверняка есть, и у меня. И что? Да, его пасут, но и мы тут не лыком шиты.
— Кто пасет — знаешь?
— Пофамильно — нет, конечно. Но враги есть.
— И давно ты знаешь, что они есть?
— Больше года как. Мне, между прочим, его убить предлагали.
— Кто? — опешил от таких подробностей Анатолий.
— Так, вышли на меня, — ответил Андрей Ильич неопределенно. — Обрабатывали какое-то время. А потом уже напрямую предложили хозяина убить за деньги. Я Тапаеву доложил.
— Как же они не побоялись начальнику охраны такое предлагать?
— А я еще не был тогда начальником. Просто — рядовой охранник. Уже после того случая Тапаев меня отблагодарил…
— Понятно, — кивнул Анатолий. — Ты мне скажи — машину дашь?
— Зачем?
— До станции доехать.
— Куда это ты собрался?
— Уезжаем мы. Немедленно! Эвакуация клиента из опасной зоны — тебе такое действие охраны знакомо?
⁂
Китайгородцев быстрым шагом преодолел расстояние до гостевого дома. У входа в дом стоял не виденный никогда прежде Анатолием вальяжный господин: в дорогом пальто, без головного убора… редкие волосы аккуратно уложены, очки — в золотой оправе. Не местная птица. Из Москвы? Тогда это — Виталий Степанович? К Роману-наркоману гость приехал.
Разминулись, даже не кивнув друг другу. Телохранитель стремительно взбежал на второй этаж. Вошел в свою комнату — и уже через неё прошел к Рите. Та еще нежилась в постели и встрепенулась, когда он вошел. Не ожидала — без стука, не предупредив… Он никогда не позволял себе ничего подобного!
— Извините, — сказал Анатолий и отвернулся к окну, чтобы не смущать свою подопечную.
— Что случилось? — У нее был встревоженный голос.
— Мы уезжаем, — объявил Китайгородцев.
— Почему?
— Потому что мы не можем здесь оставаться.
— Да что случилось?!
— В целях безопасности! Так надо.
У него за спиной раздался вздох. Едва ли не вздох облегчения. Думала, мол, что произошло что-то ужасное, а тут — всего-навсего какая-то безопасность. Фи!
— Я никуда не поеду!
— Послушайте! — Анатолий резко обернулся, и осёкся.
Рита сидела на кровати, спустив ноги на ворсистый ковер. Пёстрая пижама, из воротничка которой торчит тоненькая девичья шея; розовые, наверное, теплые со сна, ступни; буйство анархии в причёске. Никогда прежде она не смотрелась таким ребёнком. Карапуз еще только-только проснулся, а взрослые уже его теребят, торопят одеваться — а зачем? Ведь так комфортно в тёплой постели! Китайгородцев снова отвернулся к окну.
— Рита! — продолжил он. — Это даже не может обсуждаться! Через пятнадцать минут Богданов подаст машину, мы грузим вещи и уезжаем. Ваш отец заключил с нами договор на охрану. И я сделаю все, чтобы вы были в безопасности.
— Вот и делай! — сказала Рита капризно.
«Ну, точно — ребенок!»
— Я увезу вас отсюда во что бы то ни стало!
— Попробуй!
Он не выдержал и снова обернулся. Рита все так же сидела на кровати, глаза смотрели сердито.
