— Да? — ответила, конечно же, Миетта.
— Включите искажающее поле корабля на полную мощность, — приказал я как можно более безапелляционным тоном.
Биобот замолчала, и долю секунды я опасался, что просчитался. Вдруг не все блоки секретности рухнули? И я обнадежил Лелю напрасно? Почему-то ее реакция на мою ошибку беспокоила гораздо сильнее, чем наш возможный провал.
— На какое время оставить поле? — облегчила мои муки биобот.
— На два часа, не больше, — ответил я, сдержав радостный возглас.
— Начиная с этой минуты? — уточнила Миетта.
— Да, — бросил я и выскочил из каюты.
Леля ждала за дверью — вся такая собранная, энергичная. Кажется, ее даже потряхивало. Настал момент истины…
До выхода из корабля мы почти добежали. Сегодня язык двери не вывалился сам — обслуга не знала, когда пассажиры планируют высадку на поверхность. Я нажал кнопку спуска двери, и отжал вторую — предохранительную, на случай, если первую заденут случайно.
На старых транспортниках нас немедленно окружил бы жуткий скрежет. Сейчас дверь разгерметизировалась и открывалась совершенно бесшумно. И, казалось, напряжение в воздухе вот-вот заискрит, разрядится сотнями молний.
Леля едва заметно подергивалась. Я приобнял ее за плечи и прижал покрепче. Леля подняла на меня свои удивительные глаза. В преддверии драки в них снова сверкало жидкое золото.
— Все будет хорошо, — прошептал я и не удержался, поцеловал Лелю, чувствуя, что совершенно сомлел от касания наших губ. Как же некстати! Жар и тяжесть в паху напомнили о моей мельранской природе и о том, как желанна Леля. Но время было совсем неподходящее. Она ответила едва ощутимо. И слава богу! Я с трудом совладал со своим либидо. Рабочие проблемы выветрились из головы, меня захватило желание взять ее, прямо здесь и сейчас…
Леля отстранилась, и я мысленно поблагодарил ее.
Дверь полностью вывалилась наружу и лестница начала резво спускаться к Муританне.
Я с силой ущипнул себя, чтобы собраться. Помогло. Вздрогнув, я напрягся, как лев перед прыжком.
Еще немного…
Ночью пролился дождь, и влажная почва приобрела оттенок очень темной стали.
На траве и кустах еще серебрились капельки, похожие на стеклянные шарики.
Солнце светило вовсю, нещадно жарило, и в воздухе парило марево.
Действие искажающего поля заметил бы только тот, кто хорошо помнил местность. Например, я.
Вчера к самому брюху транспортника тянулся кустарник, очень похожий на можжевельник. Его белым ковром покрывали крохотные цветочки. Сегодня кустарник словно бы исчез. Я поискал глазами и заметил его, в нескольких метрах от транспортника.
Отлично. Поле работает на ура. Дело за нами.
Посмотрим, насколько преступник заинтересован нас убить.
Я начал спускаться по лестнице первым и сразу же убедился в серьезности намерений стрелка.
Плазменные сгустки полетели прямо в лицо. Ого! Да он настроен серьезно.
Я прыгнул вниз, под искажающее поле. Леля быстро побежала по лестнице. В нее выстрелили тоже. У меня загудело в голове, сердце бешено припустило. Леля присела, и три огненных шара пронеслись над ее затылком. Ну давай же! Спускайся! Не медли!
Я так отвлекся, что Леля крикнула:
— Вайлис! Вниз!
Я машинально подчинился приказу. Упал на руки, словно намеревался отжиматься. Сверху пронеслись несколько плазменных сгустков. Жар коснулся бока. Плохо. Вчера я ни разу не подпустил огненные шары так близко.
Но я не мог не смотреть на Лелю. Не переживать за нее. Зато в голове созрел новый план.
Я вскочил и бросился в искажающее поле. Преступник обрадовался, что можно палить выше, без риска пожара, и выпустил в меня несколько огненных шаров.
Промахнулся. Искажающее поле позволило мне проскочить под транспортником и заметить, что Леля наконец-то тоже под защитой обманки для зрения.
Теперь мой черед.
Я внимательно огляделся.
Никого. Черт. Он не видит ни меня, ни Лелю. Мы его тоже. Сражение трех невидимок. Что ж, я иду искать.
Я поднялся с земли и двинулся прочь от корабля. Снова огненные шары. Раз, два, три. Если нельзя увидеть — кто их выпустил, надо проследить, откуда летят. Легко сказать! Плазменный автомат палил не переставая. Меня атаковали один сгусток за другим. Я уклонялся, подпрыгивал, шарахался, пригибался, падал ничком. И не переставал крутить головой, судорожно озираясь. Попытка объять необъятное немедленно вышла мне боком. Послышалось новое предупреждение Лели:
