— Наталкивает на мысль о долго зревшем плане? Верно? — подхватывал я мысль Лели. — Как будто преступник такое неторопливое, чистоплотное существо. Ты погляди анализы, исследования одежды и тел жертв. Там ни следа чужого ДНК, ни волокон чужих, ни отпечатков.
— Я думаю, если бы девушек нашли раньше, то спасли бы, — расстроилась Леля. — Спецы не говорят об этом прямо. Но — посмотри, — она подвинула ко мне поближе виртуальный отчет судебного медика. Он казался почти настоящим, только листок немного отсвечивал голубым. — Они умерли через десять часов после отравления… — Плазма тяжело вздохнула. — А точно талькаирс случайно грохнулся в ущелье? Ну тот, что погиб вторым… — встрепенулась она и вгляделась в другой отчет.
— Ну точно тебе уже никто не скажет, — пожал плечами я. — Но похоже что так. Растянул лодыжку, поскользнулся и… сломал шею. Просто нашли его не сразу…
— Вот так и рождаются войны из ничего. На пустом месте, — Леля посмотрела сквозь меня и на мгновение, тяжесть прошлых лет и потерь промелькнула на ее лице. Под глазами проступили темные круги, взгляд потух, скулы натянулись. Мне до боли в теле захотелось просто обнять ее, утешить на своей груди. Поразительно! Но желание отступало на второй план, когда я думал о том — насколько ранима Леля, сколько ей пришлось пережить. Она резко встрепенулась, отодвинулась, будто бы догадалась и нарочито бодро продолжила: — Такс! Ладно. Значит, твердолобые талькаирсы решили, что их товарища убили земляне. И потом… потом… — она запнулась и ткнула пальцем в отчет.
Там говорилось — молодых землян избили так, что опознавать их пришлось по ДНК. Троих нашли сразу же, неподалеку от главного здания поселения, четвертого через несколько часов, внутри, на самом верхнем, пятом этаже. Талькаирсы словно бы сообщали — мы можем прийти к вам в дом, мы можем сделать с вами тоже, что и с ними. Берегитесь! Не суйтесь к нам со своей местью.
Судмедэксперты установили, что погибших избивали даже после остановки сердца. А она произошла от специфических ударов в грудь — их практикуют в дельбо — традиционной борьбе восточных талькаирсов. Сразу напрашивался вывод о том, что убийцы — инопланетники.
— Погодиии, — вдруг подала голос Леля, нарушив затянувшуюся паузу. — Тебе не кажется это странным… Хм… У талькаирсов туловище длиннее, чем у землян, а ноги короче. Сердца намного выше, чем у людей. Я ничего не говорю. Они могли изучить особенности физиологии землян. Могли обратить внимание на расположение жизненно-важных органов. Но убивали-то будто бы в порыве ярости. Разве не так? Землян лупили как боксерские груши. Даже после смерти продолжали молотить и молотить. И в порыве ярости, наадреналиненные по самое немогу талькаирсы четко помнили о разнице физиологий? Нет, что-то здесь не вяжется.
Я кивнул, переходя к следующему отчету. Мы с Лелей молча изучили его, почти плечом к плечу. И снова во мне спорило желание, сосредоточенность на работе и… ощущение родства с Плазмой. Такого родства, какого ни с кем еще не испытывал.
Следующими жертвами стали три семьи талькаирсов. И, что самое ужасное — во всех были маленькие дети, до четырех лет. Их расстреляли из новейшего плазменного оружия. Судмедэсперты отмечали точные первые выстрелы в сердце и следующие — в уже мертвые тела. Словно убийцы пытались изобразить беспорядочную пальбу, на эмоциях, в состоянии аффекта, но перестраховались.
Чем дольше Леля изучала отчет, тем все более нервной она выглядела. Подергивала плечом, часто меняла позу, предельно выпрямила спину. Наконец, выдавила, словно через силу:
— Как думаешь? Преступления совершили одни и те же существа? Как-то странно все. Наиграно, что ли… Как будто кто-то что-то подстроил. Но я никак не пойму что.
Оставалось лишь пожать плечами. Я все время об этом думал, и что-то не сходилось ни в одной из версий. Что-то было не так.
— С одной стороны, первое и последнее убийство могло быть делом рук одной группы существ, — изложил я свои рассуждения вслух. — С другой… Почему преступник не использовал яд снова? Шипы — очень универсальное оружие. Хочешь — стреляй, хочешь — рассыпь на постели жертвы, хочешь — в еду подкинь. Столько способов. Зачем тогда стрельба?
