И вот тут нас ждало первое шокирующее открытие. Леля даже вскрикнула, когда мы почти одновременно это заметили.
— Вайлис! — она последовательно ткнула пальцами в травмы жертв. — Первые избитые, и все остальные… они получили совершенно одинаковые повреждения! Не похожие. Один в один. Удары в грудь остановили сердца. А остальные? Посмотри? Гематомы, раны, ссадины от них почти идентичны. Плюс минус разница в физиологии, в тренированности.
Не дожидаясь моего ответа, Плазма скрупулезно пометила время каждой травмы. Сканирование тела позволяло определить его с точностью до минуты от момента первого повреждения. С минуту Леля буравила схемы не верящим взглядом, а потом не сдержалась и присвистнула.
Создавалось впечатление, что жертв колотили по какой-то одной, отточенной схеме. Мы не медля расчертили ее на трехмерном изображении человеческого тела. Леля долго вертела наше художество перед глазами и, наконец, поделилась:
— Я почти уверена, что где-то все это видела. Но не могу вспомнить где. Прямо дежавю какое-то.
И вот, когда я очнулся, и обнаружил, что мы провели в чудокомнате почти девять часов, она продолжала задумчиво изучать схему.
Я же будто бы вынырнул из пучины информации и залюбовался Лелей. На столе, возле ее узкой ладошки все еще лежал недоеденный бутерброд с ветчиной. Мы перекусывали ими часа два назад.
Подумал было выбросить остатки еды в мусорку. Но двигаться с места решительно не хотелось.
Босые стопы Лели покоились на моих коленях. Маленькие, аккуратные с невероятно высоким, балетным подъемом одним прикосновением они будили больше фантазий и ощущений, чем самые изощренные ласки. Меня разом повело — буквально мгновенно. Казалось, утонул в странном тумане. Будто бы хорошенько напился — еще не потерял координацию, не утратил ясность мышления, но все чувства и эмоции взвились до небывалых высот.
Желание причиняло почти болезненный дискомфорт, а воспитание летело в тартарары. Я бесстыдно скользнул взглядом по ногам Лели и дальше — туда, где они сходились. Неловко заерзал на стуле, пытаясь найти более удобное положение.
И тут Плазма хмыкнула, и взгляд ее сфокусировался на мне. Рассеянная задумчивость в глазах Лели исчезла в одно мгновение, сменилась настороженностью. Скулы Плазмы резко очертились, и лицо стало почти треугольным. Нежные, сочные губы поджались, немного даже втянулись. Она пораженно огляделась, оттолкнула от лица трехмерное изображение и поспешно спрыгнула со стола. Красивые, голубые кеды с белыми драконами валялись неподалеку. Леля схватила их и присела подальше, на кресло, молча надевая обувь и застегивая липучки.
Я нехотя привстал, чувствуя, что должен, наверное, что-то сказать. Но Леля опередила.
— Я устала. Пойду к себе. Завтра продолжим. Я бы хотела сличить плазменные ранения. Также, как повреждения избитых до смерти, — бросила мне и выскочила вон, словно боялась преследования.
Надо сказать — пару минут я был очень близок к тому, чтобы оправдать опасения Лели. Что такого она увидела? Почему вдруг так изменилась? Я смутно припоминал, что в пылу обсуждения расследования, мы вели себя почти как семейная пара. Я присаживал Лелю на стол, приобнимал, наслаждаясь едва уловимым запахом мяты и корицы. Она облокачивалась на мои плечи, ложилась на них грудью, показывая что-то на экране. Забиралась на стол и ставила стопы мне на колени, а я грел их руками. Индиго ужасные мерзляки. Но это лишь придавало Леле очарования. Особенно, когда она клала мои горячие руки себе на колени, на плечи. И желание заботиться о Леле, заслонять от невзгод, даже от элементарного холода, внезапно перебивало все остальные, чисто мужские потребности.
Мы слегка увлеклись, с головой ушли в расследование. Но сейчас, когда все закончилось, я ощущал себя как прежде. Чего не скажешь о Леле. Она снова шарахалась, отгораживалась, убегала. Да что ж такое-то? Будь я противен Плазме, она не касалась бы столь уверенно, раскрепощенно тогда, несколько минут назад, и несколько часов назад тоже.
Я решил поразмыслить над этим позже. Усталость навалилась внезапно, веки потяжелели, а мышцы расслабились. Я добрел до своей каюты и, не раздеваясь, плюхнулся в самый центр просторной постели. Закрыл глаза и провалился в сон.
