— Что правда, то правда. Мне не хотелось бы этого говорить, но я почти жалею, что здесь больше нет Прикс. Она бы мигом ее приструнила.
— Прикс на днях справлялась о тебе, — после паузы произнесла Эдит.
— Как это произошло? — Повернув голову, я посмотрела на сестру. Мы лежали так близко, что можно было сосчитать бледные веснушки у нее на носу. Я называла их призрачными, потому что, если не вглядываться, они были почти незаметны.
— Я навещала ее в гостинице. Прикс рада видеть нас… то есть меня и Роду.
— Жена хозяина постоялого двора. Ей это идет.
— Она всегда с теплотой отзывается о тебе, Алиса.
— Теперь-то конечно, после того, как сделала свое черное дело. — Я отвернулась, скрестив на груди руки. — Как же она все-таки нелепа; удивительно, что Прикс в ее возрасте удалось заполучить себе мужа: ведь она буквально кидалась на… на тех, у кого вкус получше.
Эдит в ответ промолчала, просто ждала, когда я снова повернусь к ней и возьму ее за руку, и тогда она пожмет мою руку, выражая поддержку.
— Ты так и не сказала, в чем твоя миссия, — вздохнула я, наконец собравшись с силами, чтобы выслушать ее. Последнее время мама редко говорила со мной напрямую. Да что там последнее время! Она уже долгие годы не разговаривала со мной. Будто боялась проговориться о том, что у нее действительно на сердце. Или боялась, что это сделаю я.
— Я не собираюсь выполнять эту миссию, — объявила Эдит, радуясь и гордясь своим маленьким актом неповиновения.
Не в силах сдержать улыбки, я повернула к ней голову, вдыхая свойственный ее волосам запах розовой воды, напоминающий о лете.
— Она просила, чтобы ты уговорила меня меньше оказывать внимания принцу Леопольду, правда?
— Да, но я не хочу, чтобы ты так поступала, делай как знаешь. О, Алиса, ты кажешься с ним настолько счастливой! Мне нет дела до того, что мама присматривала его для меня. Он мне совсем не нужен, поскольку… мне нравится… другой. А ты, я вижу, и впрямь счастлива, вижу блеск в твоих глазах, улыбку и очень этому рада, потому что не видела ничего подобного давным-давно!
Я обняла сестру. У меня из глаз брызнули слезы, которые намочили розовый фильдеперс пеньюара на плече у Эдит, но она не обратила на это внимания. Сестра была так дорога мне! Так бескорыстна в своей любви! Это был единственный человек, который относился ко мне по-прежнему, как до того разрыва. Ибо именно так я видела свою жизнь — первая ее часть прошла в стране ничем не замутненной радости, краю пряничных домиков, сахарных облаков и солнца в виде лимонного леденца. Но однажды страшное землетрясение перевернуло все вверх дном, я потеряла почву под ногами и оказалась выброшена на какой-то темный, чужой берег.
Я знала, что это смешно. Ни одно детство не проходит без потрясений, и доверять моим воспоминаниям нельзя — ведь именно так все говорили? И все же для меня жизнь разделилась на две половины или две страны. Она разделилась на «до» и «после».
— Я рада, что ты пришла, — сказала я Эдит, в кои-то веки говоря искренне. — Ну ладно! — Я смахнула со своего лица, а также с лица сестры слезы и села, взбив подушку и разгоняя вылетевший из нее пух, затем откинулась на спинку кровати. — Скажи, кто покорил твое сердце: я знаю, этот джентльмен не просто тебе нравится. Ведь слово «нравится» не из твоего лексикона.
На щеках Эдит заиграли ямочки. Она перевернулись на бок и подперла голову рукой.
— Помнишь мою детскую мечту о том, чтобы жить в таком же роскошном доме, как Ньюнем-Кортни?
— Да, но… Эдит! Не хочешь ли ты сказать, что влюбилась в Обри Харкурта?
Эдит залилась краской, а ее светящиеся, как звезды, глаза подтвердили мою догадку.
— О, это так чудесно! Он достойный молодой человек, ну и, конечно, все его состояние, включая Ньюнем-Кортни!.. Мама будет без ума от радости! Ты правда его любишь?
— Да. — Эдит намотала левой рукой на безымянный палец прядь своих волос, которая стала похожа на обручальное кольцо. — Он не принц, конечно — по-настоящему блестящую партию я оставляю тебе, — но, думаю, я ему нравлюсь. Очень нравлюсь. А он нравится мне.
— Тогда я тоже буду думать о нем с нежностью. Хотя даже мысль о том, что мы с тобой расстанемся, мне нестерпима. — Я потянулась к сестре и ухватила ее за руку, словно цепляясь за свое детство. Как быстро мы все-таки выросли.
