— Давай! — приказал он. — Ты знаешь, что делать.
— Я не какая-нибудь дешевая шлюха! — возмутилась она.
— Делай то, ради чего тебя позвали! — закричал он и свободной рукой влепил ей пощечину. Она дернулась, но не упала, потому что он по-прежнему крепко держал ее за плечо. — Давай! — снова приказал он.
— Джонни никогда не делал мне больно!
— Я не Джонни.
— А я не какая-нибудь дешевка Моника Левински, — промурлыкала она. — Если хочешь меня, пусть все будет как положено. Пойдем туда, куда я всегда ходила с Джонни…
— Здесь? В Овальном кабинете?
— Нет, здесь мы никогда этим не занимались. У нас было особое место.
— У меня нет времени.
— Ты ведь царь горы, так что время ты найдешь. — Ее пальцы пробежали по его разгоряченной плоти. — Успокойся, милый. Кто посмеет приказывать президенту? Всего десять минут, солнышко… За это время ты получишь все, что хочешь. Я — самая лучшая. Так было всегда. Вот почему все хотели меня… сходили по мне с ума. Я самая лучшая, лапочка. И только для тебя.
Диксон нагнулся и нажал кнопку соседней комнаты:
— Пятнадцать минут! Пусть пятнадцать минут меня никто не беспокоит.
— Есть, мистер президент, — ответил Мейснер, но разговор уже оборвался. Мейснер тут же стер их разговор. Всегда полезно на всякий случай прикрыться. Он считал, что Диксон напрашивается на неприятности. Плохо, когда начальник становится неуправляемым.
— Расскажи-ка мне о Джонни, — велел Диксон.
— Не здесь, — прошептала она, прерывисто дыша.
— Я не могу никуда уйти.
— Оглянуться не успеешь, как мы вернемся… Надо выйти отсюда и пойти по Уэст-Экзекьютив-авеню.
— Куда?
— Сейчас узнаешь.
— Надеюсь, не в старое Административное здание? — Он смутно вспомнил, что оно находится по другую сторону от Уэст-Экзекьютив.
Она хрипло, зазывно хохотнула:
— Тебя ждет сюрприз!
— Я не могу выйти отсюда. Безопасность!
— Вот почему Джонни выходил через потайную дверь. Чтобы нас не поймали.
— Ты знаешь о потайном выходе? — удивился Диксон.
— Я знаю все, мистер президент! — Не вставая с колен, она подалась вперед и ткнулась в выпуклость под его трусами. Потом застегнула ему брюки, встала, протягивая руку, маня его за собой.
— Я не могу…
— Нет, можешь. Ты можешь все, что захочешь… Всего десять минут. И ты узнаешь, что нравилось Джонни.
— Ладно. Так ты в самом деле знаешь, что отсюда есть другой выход? — недоверчиво повторил Диксон. — Хотелось бы мне увидеть физиономии агентов Секретной службы, когда они обо всем пронюхают! — Он усмехнулся.
— Он ничего от меня не скрывал.
— Ладно. Только давай по-быстрому.
— Все будет так быстро… или так долго… как ты захочешь.
На миг он нахмурился.
— Но ты ведь не… Я хочу сказать, ты не настоящая Мэрилин… Откуда ты знаешь, как оно было на самом деле?
Она рассмеялась:
— Просто знаю, и все… глупыш! Вот почему ты получаешь самое лучшее. Я знаю все!
Коттедж «Роза»
Ист-Харлинг
Норфолк
Реальное время: до контрольной точки 13 часов 21 минута
На старом телефонном аппарате, которым я пользовался из ностальгических соображений, мигала лампочка. Я сразу понял, что мне звонил кто-то из соседей. Здешние жители по-прежнему предпочитают старомодные телефоны, хотя кабельных сетей уже не осталось — их производство свернули несколько десятилетий назад. И все же мои соседи по-прежнему хранят верность старым дисковым аппаратам. Они с виду как будто прочнее, надежнее современных видеофонов. Глядя на них, и не поверишь, что уже более семидесяти лет распространена мобильная связь. Жители сельской глубинки привязаны к надежным, прочным вещам. Фермеры — они такие. Старомодные люди со старомодными взглядами.
Я включил кнопку воспроизведения на автоответчике и услышал голос Джона Мэтьюза:
— Конор! Если будешь заказывать продукты в «Сейнсбери», возьми и мне кое-что… — Мэтьюз перечислил то, что ему хотелось бы получить, и добавил: — У меня кто-нибудь целый день дома и заказ примет. Кстати, если ты сам заскочишь, можешь заодно взять свой бекон.
Я еще раз прослушал сообщение и переписал его на свой компьюфон. Мэтьюз — свиновод; он живет в двух милях от меня. Он последним из всех соседей познакомился со мной. Правда, как только он понял, что чужак-горожанин, то есть я, переселился в здешние места, потому что хочу вести такую же простую жизнь, как и он, мы с ним сразу подружились. Наша дружба крепла постепенно, в течение десяти лет; сейчас уже никто из здешних старожилов не считает меня чужаком. Мэтьюзу под восемьдесят; как и у многих жителей глубинки, у него в доме нет даже простенького компьютера, только комплект для связи с врачом, так называемый «медик-жилет». Почти все достижения технического прогресса Мэтьюз считает проклятием цивилизации.
