— Наверное, именно поэтому я и бежал в Норфолк, — признался я, помолчав. — Коттедж «Роза» — как глоток свежего воздуха. Поселившись здесь, я понял, что такое настоящая жизнь.
— Твоему дому не хватает женской руки. Обстановка у тебя спартанская, и как-то слишком чисто, как в больнице… Слишком просто, слишком пусто.
Тогда я страшно разозлился на Мэтьюза. Он улыбался покровительственно: будучи старше меня, он, несомненно, считал, что знает ответы на все вопросы, потому что живет на свете дольше. Более того, я злился и на себя — за то, что излил ему душу. Так я еще ни с кем не откровенничал… Потом я понял, что его слова задели меня за живое, потому что он прав. Я откинул голову на спинку кресла и с улыбкой покачал головой. Нечасто кому-то удавалось пробить брешь в моих укреплениях!
— Конор, в твоей жизни не хватает руин, — продолжал Джон Мэтьюз. — Воспоминаний о том, как тебе было больно… и как ты что-то сделал не так. — Он обвел кухню рукой. — Домик у тебя красивый… но в нем как-то не чувствуется души.
«Розой» назывался двухэтажный домик, стоящий на вершине невысокого холма со скругленной вершиной. Из окон открывался вид на холмистые равнины — типичный норфолкский пейзаж. Я купил полуразрушенный домик с участком еще в 2019 году, сразу после того, как Соединенное Королевство стало полноправным членом Объединенной Европейской Федерации. Прошло еще десять лет, Великобритания упразднила монархию. После этого все члены Федерации стали регионами в рамках новой Объединенной Европейской Республики.
Тогда я еще жил в Лондоне, в так называемой Внутренней Застройке — громадном бетонном мегаполисе, который протянулся от Саутгемптона на юге через Бирмингем в Манчестер и Лидс на севере. Мне платили очень неплохо, и я мог себе позволить вести роскошную жизнь. Но после того, как наши политики, стремясь идти в ногу со временем, отказались от английского наследия и английской самобытности, я решил уехать из Застройки, где почти не осталось ничего исконно английского. Впрочем, я не сомневался в том, что неприятные перемены на этом и остановятся. Мне неуютно было сознавать, что всеми управляют бюрократы-чиновники. Мне надоела «политкорректность», постоянное урезание личных свобод, власть меньшинства, которое получило возможность контролировать жизнь большинства. Теперь государство, особенно в крупных городах, следит за всем и управляет всеми сторонами повседневной жизни. Бюрократия первой оценила преимущества достижений прогресса. Правами человека распоряжались немногочисленные группки. Так, новые власти вынудили всех пересесть на общественный транспорт, поэтому отдельным людям стало трудно путешествовать с удобствами и туда, куда им хочется. Все логично — ведь статичными, немобильными массами легче управлять. В современном мире люди общаются не непосредственно, а по электронной почте или видеосвязи. Почти все работают не выходя из дому, и потому люди редко встречаются лицом к лицу. Электронные же каналы общения, как показала практика, очень легко прослушать. Чем правительства и занимались…
Подобный режим все меньше и меньше устраивал меня — несмотря на то что именно я был одним из тех, кто продвигал в жизнь те самые новые технологии. И все же, несмотря на высокое вознаграждение, мне не хотелось быть довольным рабом.
Я продал дом в суперфешенебельном Ричмонде и переехал в глубинку. Потом взял напрокат машину — станции проката имеются на всех крупных железнодорожных узлах и автобусных станциях. Они стали необходимыми, как только цены на парковки в жилых районах вынудили большинство жителей Внутренней Застройки отказаться от личного автотранспорта. Только богачи и служащие мегакорпораций могут себе позволить разъезжать в городе на собственных машинах. В их число входят, кстати, и политики, и госслужащие, обложившие рядовых граждан непосильными налогами на все… В общем, Застройку я ненавидел, как внутреннюю, так и внешнюю. Вечный полумрак, грязь, разруха… Под ногами хлюпает — в Северном полушарии из-за глобального потепления нескончаемо моросит дождь…
Я выбрал «БМВ-ровер классик» — простую двухместную машину с двигателем 1,1 литра. Стандарт для агентства «Хёрц». Полного бака водородного топлива хватало более чем на восемьсот миль.
