— Ни один эльфийский юноша никогда не сделает такого,— тихо сказала Лорана. В глазах ее стояли слезы.
Танис склонился и поцеловал ее густые волосы. Он вспоминал юного полуэльфа, сбегавшего от своего народа, из своего дома, того самого полуэльфа, который убегал даже от нее. Ему казалось, что и она не должна забыть такого.
Жажда перемен — проклятие людей.
Или благословение.
— Не переживай, — сказал он. — Я доставлю его домой в целости и сохранности.
— Только бы Гил понял, что мы сделаем для него все!..
Лорана продолжала говорить, но Танис уже ничего не слышал. В его голове раздавался голос другой женщины, другой матери: «Чем ты пожертвуешь ради своего сына? Честью? Добрым именем?»
Это были слова Сары, заменившей мать Стилу Светлому Мечу. Похолодев от ужаса, Танис припоминал видение. Он не вспоминал о нем много лет, стараясь выкинуть из головы. Но вот он снова оказывается в проклятой цитадели Лорда Ариакана, Рыцаря Такхизис. Расступились темные облака, сквозь разрывы облачной завесы пролился серебряный свет Солинари, и Танис успел увидеть опасности и несчастья, роящиеся вокруг его сына, как насланный кем-то дождь. Тут Солинари снова поглотили темные облака и видение пропало. И он забыл его.
До сего момента.
— Что случилось? — Лорана, не на шутку перепуганная, пристально смотрела на него. Как же хорошо она его знала! Даже слишком...
— Ничего страшного. — Танис через силу выдавил успокаивающую улыбку. — Просто ночью мне приснился дурной сон. Наверно, он до сих пор на меня действует. Ну тот, о войне, ты помнишь...
Лорана знала. Она тоже видела эти сны. И понимала, что он не говорит ей правды не потому, что не любит ее, и не потому, что не доверяет или не уважает ее, а просто потому, что не может сказать. С раннего детства он привык держать такие вещи при себе... все переживания, обиды и страхи. Выдать слабость значило дать кому-то преимущество над собой. Она не могла упрекнуть его, ведь помнила времена, когда никто не принимал его. Получеловек в эльфийском обществе, он жил в Квалинести изгоем, не зная милосердия и жалости. Эльфы всегда давали ему понять, что он всю жизнь будет отверженным.
— Что скажешь о Рашасе? — тактично переменила тему супруга.
— А вот с Рашасом тоже неплохо будет разобраться, — сказал Танис зло. — Чувствую, его рук дело. Интриги, всегда интриги! Удивляюсь, как это Портиос оказался с ним заодно.
— У Портиоса другие заботы, дорогой. Теперь, когда Сильванести свободна от снов Лорака, Портиос наконец сможет вернуться домой и заняться делами своей страны.
Сны Лорака... Лорак был эльфийским королем, правителем Сильванести перед Войной Копья. Видя, что его страна близка к гибели от руки вторгшихся в нее армий Владычицы Тьмы, Лорак попытался использовать один из могущественных магических артефактов Око Дракона, чтобы защитить свой народ и страну. Но вместо этого произошла трагедия: Лорак сам пал жертвой Ока. Злой дракон, Циан Кровавый Губитель, воцарился в Сильванести, посылая Лораку темные видения.
Сны становились реальностью. Сильванести была заклятой опустошенной страной, кишащей злобными тварями, которые являлись одновременно и реально существующими, и кошмарными видениями.
Даже после смерти Лорака и поражения Темной Королевы, Сильванести не была полностью освобождена от Тьмы. В течение многих лет эльфы боролись с остатками сновидений, сражались с тварями, которые продолжали бродить по стране. Только сейчас от них избавились полностью.
Танис вспоминал историю, происшедшую с Лораком, и подумал со злостью, что это вполне уместно в сложившейся ситуации. Опять какие-то эльфы действовали неразумно, не опасаясь возможных последствий.
Вроде древних, «идущих-своим-путем» эльфов, как сенатор Рашас.
— По крайней мере, теперь у Портиоса есть кое-что, что отвлечет его внимание от многочисленных неприятностей, — я имею в виду будущего ребенка, — с самым жизнерадостным лицом, которое он только смог изобразить, вел Танис светскую беседу, шнуруя между тем кожаные доспехи.
Лорана смотрела на броню, которую он никогда не надевал, кроме как в крайних, грозящих опасностью случаях. Она прикусила губу, но ничего не сказала, продолжая, по примеру мужа, разговор о политике.
