КЛАРА. Говоришь как пишешь.
ЕВА. Это уже написано. В книге. В его книге.
КЛАРА. Должна признаться, cara, она может и называется «Моя борьба», но для читателя сущая пытка. Я её так и не осилила. И дуче тоже.
ЕВА. Тогда ясно, почему он теперь такой недовольный. Хотя я не понимаю, на что ему жаловаться. Величайшая армия в мире только что одержала победу в величайшем сражении за всю историю человечества — под Киевом. Триста тысяч убитых. Какое участие в этом принял твой друг? Послал десять дивизий да пару ящиков яблок. И подписал: «Солнце Италии».
КЛАРА. Десять дивизий, которые могли бы решить для нас исход войны в Африке.
ЕВА. Что ты такая отсталая? Кто теперь ведёт колониальные войны? Уже лет сто как поздно. У нас отняли колонии в 1918 — так англичане скоро сами потеряют империю.
КЛАРА. А что останется, скупят американцы.
ЕВА. И торговать с ними будешь ты, стоя на пирсе в Неаполе. Надело мне слушать об американцах. Они не станут воевать, что бы им ни сулил мистер Рузвельт. Хватит с них сдать в аренду несколько старых эсминцев, с которыми они не знают что делать. Пусть снимают свои чудесные фильмы, даже если нам нельзя их смотреть. Кстати, у меня есть копия «Унесённых ветром». Хочешь, посмотрим сегодня вечером? Если переговоры не закончатся.
КЛАРА. О! Via col vento[19], божественно! Вивьен Ли. Дуче не объявит войну Америке. Там слишком много итальянцев. Его не поддержат.
ЕВА. Итальянцы в Америке нынче пытаются сойти за пуритан. Вам всё же придётся объявить войну, если объявим мы. Мы союзники, или ты забыла?
КЛАРА. Не трудно позабыть, если нас не ставят в известность о том, что происходит.
Удивляюсь, что нам сообщили о России, пусть даже через полчаса после вторжения. Знаешь, что сделал дуче, услышав об этом? Позвонил жене — от меня, чего никогда не делал, он слишком щепетильный — и сказал: «Мама, — вот как он её называет, — Мама, — сказал он, — война проиграна».
ЕВА. Значит, вы проиграете её вместе с нами, если не вместо нас.
КЛАРА. Надеюсь, вы нам сообщите, когда решите сдаться.
ЕВА. Ты слышала о том, чтобы тень пережила солнечный свет?
КЛАРА. Не смей так говорить со мной!
ЕВА. Попробуй получить удовольствие, дорогая.
КЛАРА. Вот в чём беда у вас, у немцев. Всегда заходите слишком далеко, никогда не зная, как далеко нужно идти. Один немец — философ, два немца — митинг, три немца — мировая война. А когда другого не остаётся, вы начинаете всё заново.
ЕВА. Уж лучше так, чем один итальянец — тенор, два итальянца — опера, три итальянца — армия в отступлении. Ха-ха-ха. Что, не смешно? Плохо не иметь чувства юмора.
КЛАРА. Гораздо хуже жить там, где без него никак не обойтись.
ЕВА. Слыхала, что говорят? У англичан появилось новое секретное оружие — итальянская армия. Ха-ха-ха.
КЛАРА. Что же он напал на Россию, а не на Англию? У него же самая большая армия в мире, чего он испугался, ноги промочить? Или он плохо знает историю? Не слышал про Наполеона?
ЕВА. Англия подождёт — вместе с крикетом и евреями. Об империи на востоке мы мечтали шестьсот лет.
КЛАРА. Из них последние сто ваши генералы видят кошмары о войне на двух фронтах.
ЕВА. На двух фронтах? А кто виноват, что теперь мы сражаемся на трёх? Ваше безумное вторжение в Грецию вынудило нас отправиться вам на помощь. Если кто и понесёт ответственность за поражение в войне, так это вы. Только одна страна может позволить себе сражаться на трёх фронтах.
КЛАРА. И эта страна…
ЕВА. Швейцария. За полтора года, нет, за год наша армия смела Западную Европу в океан, а что сделали вы? Да, вы объявили войну — как стервятник объявляет войну дохлой зебре. Вы без спросу ввязались в какую-то идиотскую колониальную авантюру, и раз мы дали вам слово, нам пришлось вмешаться, чтобы вы не выглядели дураками.
КЛАРА. А вы даже не заикнулись о вторжении в Румынию; даже не сообщили о вторжении во Францию. Не сказали ни слова, когда вторглись в Польшу. Я из газет получал больше сведений, чем от ваших послов. В чём дело? Ты больше не веришь мне? Вот я и решил: «Пусть почувствуют себя в моей шкуре!»
ЕВА. Как это по-женски.
КЛАРА. Когда ты вошёл в Австрию, я не вмешивался, хотя мне пришлось нарушить слово, данное пять лет назад. Тогда ты любил меня. Говорил: «Я никогда, никогда, никогда тебя не оставлю. Я пройду с тобой огонь и воду, что бы ни случилось. Буду рядом, даже если весь мир обернётся против нас».
