Все складывалось хорошо, и вдруг — несчастье. Лодка заряжала аккумуляторы, когда налетели вражеские бомбардировщики. Во время срочного погружения неожиданно хлынула вода через верхний рубочный люк и стала затоплять центральный пост. Командир, оставаясь в рубке, помог задраить нижний рубочный люк. Это спасло корабль, но командир чуть не погиб: вода заполнила всю рубку, оставалась небольшая воздушная подушка под самым потолком. А лодка продолжала падать на глубину, пока в пятидесяти двух метрах от поверхности моря не ударилась о грунт. Вода залила аккумуляторную яму, начал выделяться хлор. Положение создалось трагическое. Но люди не пали духом. С огромным трудом продули балласт. Лодка всплыла. Из затопленной рубки вытащили командира. Он был без сознания. После долгих усилий привели его в чувство.
Осмотрев верхний рубочный люк, установили причину аварии: под крышку попала металлическая планка антенного стопора.
Через пять часов дружного труда удалось вернуть лодке способность погружаться и всплывать. Но последствия аварии оказались такими, что продолжать боевые действия было невозможно. Пришлось возвращаться в базу.
А в эти же дни из Финского залива выходила в просторы Балтики еще одна лодка третьего эшелона — «Д-2», которой командовал капитан 3 ранга Линденберг. Она пять суток форсировала Финский залив и чуть не погибла здесь. Севернее Гогланда лодка попала в сеть. Попытки вырваться из нее долго не давали результатов. И только ночью, продув весь балласт, лодка наконец всплыла. Четыре часа потребовалось, чтобы окончательно освободиться от сети. На корабле были повреждены надстройки, вертикальный руль, противоминные обводы (что особенно опасно при форсировании минных полей). И все-таки Линденберг решил продолжать поход. Он и его подчиненные действовали мужественно и умело. Западнее острова Борнхольм моряки «Декабриста» потопили два вражеских транспорта и сильно повредили железнодорожный паром «Дейчланд». Все морские перевозки в этом районе прекратились на несколько дней. Подводники успешно выполнили свою задачу.
Мы в то время все еще находились в базе и, конечно, не могли знать всех этих подробностей. О них друзья рассказали мне значительно позже. А я описываю эти походы с единственной целью, чтобы лучше доказать читателю обстановку, которая сложилась на Балтике к моменту нашего выхода в море.
И вот настал долгожданный день. У меня в каюте на кронштадтской береговой базе собрались командиры лодок. Такова уж традиция: посидеть у товарища, уходящего в боевой поход, пожелать ему счастливого плавания, осушить с ним на прощание бокал вина «за прочность прочного корпуса». В тот погожий осенний день друзья командиры провожали меня и Ивана Вишневского. И никому из нас и в голову не приходило, что наш верный друг Иван Макарович, с его забавной привычкой поглаживать свои седеющие волосы каждый раз перед тем, как заговорить, идет в свой последний поход. Думал ли он сам, что не вернется из этого плавания? Нет, наверное. А если бы даже твердо знал, что на этот раз сложит свою голову, все равно пошел бы в море, как и каждый из нас, советских подводников. Ибо все мы, присягая Родине, клялись не щадить ни крови, ни жизни самой во имя победы над врагом. И все мы готовы были выполнить свой долг до конца.
Эту готовность видел я у каждого моряка нашего экипажа, когда вместе с начальником штаба бригады Л. А. Курниковым обходил отсеки. В лодке еще не выветрился запах свежей краски. Яркий электрический свет отражался на стеклах приборов. Настроение у людей было торжественное, праздничное…
До назначенного командованием пункта нас, как обычно, сопровождали быстроходные тральщики — эти неутомимые пахари моря. Потом они убрали тралы и легли на обратный курс. Дальше мы должны были следовать самостоятельно. Иван Вишневский на своей «Щ-320» решил прорывать готландскую противолодочную позицию через Нарвский залив. Мы же избрали путь между банкой Викола и островом Большой Тютерс.
Днем погода стояла ясная, солнечная, но к вечеру задул холодный, порывистый ветер. Ночь была по-осеннему темная. Но уже задолго до рассвета мы погрузились: опасались, что нас могут обнаружить дозоры противника. К тому же расходившиеся волны изрядно раскачивали корабль. Надвигался шторм. В такую погоду приятнее быть на глубине, где волнение моря почти не ощущается.
