– Избавлю вас от дальнейших душераздирающих деталей, – закончил кардиолог. – Но вот что меня мучит. Я больше не мог ее видеть, не мог даже думать о том, чтобы быть опять с ней. Долго не знал, как ей об этом сказать, а когда, наконец, собрался с духом, она приняла это на удивление хладнокровно. Ответила, что прекрасно меня понимает и что глядеть надо не в прошлое, а в будущее.
Он замолчал, я тоже не находил слов. Некоторое время я колебался, не рассказать ли ему слышанное когда-то от дяди, но решил остаться единственным хранителем этой теперь уже вполне бунинской – ну и немного чеховской – новеллы.
Ангел мой Вяземский или пряник мой Вяземский, вот я в деревне. Псковские ямщики не нашли ничего лучшего, как опрокинуть меня; у меня помят бок, и я не могу дышать. Няня моя уморительна. Лечит мне спину оподельдоком и заговорами от утина (не знаешь, что это по-здешнему? – боль в крестце), сочиненными при царе Иване. И так они поэтичны, что о спине забываю, – пальцы сами просятся к перу. Adieu, couple si étourdi, князь Вертопрахин и княгиня Вертопрахина. Ты видишь, что у меня недостает уж простоты для переписки.
А. С. Пушкин. Письма
I
– Журналистика, при всей неизбежной привязанности к фактам, это искусство высшего пилотажа и во многом искусство импровизации, – провозгласил наш друг, знаменитый колумнист Р. – Да и что такое ваши хваленые факты?!
Спорить с ним никто из нас не решился. Я же счел момент удобным, чтобы попросить его привести какой-нибудь яркий случай из практики, подтверждающий его мысль. Он был явно не прочь распушить перья и охотно приступил к рассказу.
– Начну, как водится, in medias res. Вообразите меня десяток лет назад в Провансе, в полутемном кафе, за бокалом пива. Там еще только одна посетительница. Она сидит через несколько столиков от меня, лицом к бару. Я всматриваюсь в ее спину, кое-что припоминаю, соображаю и – подзываю гарсона. Тихо спрашиваю его, не ошибаюсь ли я, полагая, что эта дама – знаменитая в свое время киноактриса Розалинда Мерсье. Он с раскрытыми от удивления глазами кивает. Тогда я прошу его пойти и сказать ей, что гость из России узнал ее и хотел бы представиться, чтобы выразить свое восхищение. Он отвечает, что она часто у них бывает, сидит всегда на одном и том же месте, всегда под густой вуалью, никогда ни с кем не знакомится и вряд ли сделает для меня исключение.
– Ничего, ничего, пойдите и скажите ей, что я узнал ее со спины, – говорю я.
Он идет к ее столику, усиленно жестикулируя, объясняется с ней и вскоре кивает мне: согласие получено.
Я подхожу, почтительно кланяюсь, целую протянутую мне руку в перчатке, гляжу за темную вуаль… Мадам указывает мне на место рядом с собой, я сажусь, она спрашивает, кто я таков и как это я сумел ее узнать, на что я отвечаю, что я журналист, любитель кино, поклонник «новой волны» и, в частности фильма Мориса Канотье «Без камелий», где всю долгую сцену смерти Маргерит она играет исключительно спиной – спиной, которую после этого уже невозможно забыть.
Мои слова падают на благодатную почву. Да, да, говорит она, получилось здорово, я потом смотрела – не могла насмотреться. Но придумала это не я, придумал все покойный Морис.
– Я знаю, да и кто не знает, о вашей безвременной утрате.
– Безвременной утрате, – на переливах хорошо поставленного контральто протягивает она и тут же резко себя обрывает: – Кто не знает?! Кто не знает?! Только все было так, да не так!
– А как?
– Ну, это длинный разговор, требующий особого вдохновения. Приходите ко мне завтра в полдень. Моя вилла в конце улицы.
II
История, действительно, в свое время нашумела. Вот что всякий мог почерпнуть из газет.
Красавица Розалинда Мерсье блистала на сцене, а в кино снялась лишь однажды – в фильме своего мужа. Фильм еще не успел отгреметь, как в ее квартире произошел пожар. Актрису удалось спасти, но ее лицо было обезображено так, что о дальнейшей карьере приходилось забыть. Морис Канотье был в отчаянии, горевал вместе с женой.
Некоторое время он вообще ничего не снимал, а потом решил освоить совершенно иной жанр – полнометражного мультипликационного кино на аллегорические сюжеты, в которых действовали исключительно животные, но рисовавшиеся с реальных актеров.
