- Всё! Хватит! Всю душу
вывернул! Чего ты хочешь?
Старший Дорохов
удовлетворенно хмыкнул.
- У меня четыре часа.
Там, - он почему-то ткнул указательным пальцем вверх, - мой друг нажмет кнопку,
и я вернусь. Во всяком случае, должен вернуться. Мы эту машину еще только
испытываем.
Он сказал «мы» таким
тоном, словно несколько лет вместе с Кошкиным корпел над чертежами и тыкал
паяльником в микросхемы.
- Сейчас ты собираешься
отправить через поселок в полковой штаб разведку и старшим - ротного Китаева.
Пусть идут не по дороге, где на окраине недостроенные коттеджи и заброшенные
халупы, а в обход. В седьмом справа доме несколько чехов скучают. У одного СВД.
- Но там же вчера
эмвэдэшники чистили!
- Вот именно так я и
думал. Слушай дальше, мы с тобой это гнездо поганое разворошим. Давай кинем еще
два взвода к этому дому, ведро гранат в окна... Правда, есть одна загвоздка,
сам и не могу пойти. Научный, понимаешь, - он передразнил Ельцина, -
эксперимент не позволяет. Обещал я.
- А то мы без тебя не
управимся!
- Ну так действуй. А я
пока вздремну.
- Ты даже ничего не
рассказал, что там будет! - Кивнул комбат в сторону неопределенного будущего. -
Хоть бы пару слов.
- Плохо будет. Очень
будет плохо! Вернешься, я тебе чего-нибудь расскажу, если успею. Говорю же,
четыре часа у меня.
Младший озадаченно
вздохнул, посидел молча еще минуту и шагнул за полог брезента в ночь.
Охранник Дорохов лег, не
укрываясь, на спальник. Рука по привычке стала искать прохладный металл
«Макарова». Чертыхнулся, какой пистолет у гражданского!? Закрыл глаза и начал
по-своему, по-военному, молиться.
Минут через сорок со
стороны поселка раздались взрывы, следом несколько очередей. И все стихло.
Слишком быстро. В кровь искусал губы, подмывало вскочить и броситься туда, где
только что был короткий ночной бой. Останавливало не только обещание, данное
Кошкину, но и легкопредставимая нелепость явления перед солдатами двух
комбатов.
Еще минут через двадцать
появился Дорохов младший. Достал из полевого сейфа фляжку.
- Будешь? - и, не
дождавшись ответа, налил по полкружки себе и старшему.
Старший не спрашивал: не
пацан, сам расскажет.
- Шестерых завалили.
Гранат не жалели, кишки на стенах. Они там в нарды играли. Так мы им с десяток
шашек и кинули. Шесть чехов и двое наших. Пленные, с комендантской роты... Еще
будешь? - и уже налил.
- Буду, - у старшего
заиграли желваки.
Выпили, не закусывая.
Спирт опалил нутро, но душу не прижег.
- Может, эти комендантские
и не жильцы были, но ребятам не по себе. Надо было вашу машину еще считать
научить...
- Это нас с тобой надо
считать научить. Там двое комендантских, а тут ты бы ротного и еще двоих
потерял, плюс два трехсотых.
- Я уже их отправил,
через зеленку, не по дороге. Ты не знаешь, зачем Старцеву отделение наших
разведчиков?
- Нет, зато знаю, что он
днем сказал, когда Голика на брезенте принесли.
- Что?
- Какая это разведка,
если на грабли наступает.
- В генералы готовится.
- Да прав он, только
правда у него неприятная. Мог бы и промолчать. А лампасов ему не видать. Это я
точно знаю.
Неужели?..
- Да не... Не убьют.
Березовский его с обменом пленных подставит. Темная какая-то история. Переведут
Старцева на Дальний Восток.
Младший выстрелил
затяжной матерщиной и собрался было налить по третьей, но вдалеке жахнул
выстрел.
- Винтовка! - сказали
оба.
Через мгновение сухим
собачьим лаем залились «калаши». Звуки смешались, и уже было непонятно, какого
рода бой идет в паре километров отсюда.
- Я пойду, - младший
закрутил фляжку.
- Только побыстрей, мне
чуть меньше часа осталось.
Неприятное, отдающее на
язык свинцом предчувствие завладело старшим Дороховым. Он бессмысленно крутил в
руках пустую кружку и каким-то задним, будто не своим умом начал понимать то, о
чем говорил ему Кошкин. Нельзя спасти уже утонувшего? Или это прерогатива
Господа Бога? И все равно упрямство русского майора было сильнее всех этих
мудреных сентенций.
«Вроде моросить должно
уже?» - с надеждой вспомнил серое утро отставной майор. Прислушался, первые
мизерные капельки вкрадчиво топтались по палаточной ткани.
